Теория одного миллиарда

Правда на пыльных страницах. Побег

      Кенни блуждал по канализационному лабиринту битый час и не мог найти выход. Грязные своды потолка грозно нависали над ним, как-будто старались раздавить хрупкую фигуру, искавшую выход наружу. Ноги промокли и кожа на ступнях разбухла от избытка влаги. Где-то за поворотом капала из проржавевшей трубы вода. Парень побежал вперед, но что-то скользкое и тонкое задело ногу. Кажется это был крысиный хвост. Парень в ужасе зажал себе рот, чтобы не закричать от охватившего его приступа отвращения и бросился бежать дальше: поворот, развилка, свернул в лево, потом ещё один поворот и вот он оказался на довольно просторном пятачке, похожем на тот центральный, где встречаются все трубы и стоки его города, но только поменьше. 
      Прошло уже около пяти часов как он сбежал из дома, скорее всего его уже давно хватились и ищут, а он так и не смог выбраться отсюда. Неужели старый торговец сухофруктами на окраине города наврал и покинуть злосчастный город можно только через центральные ворота, к которым за километр приблизиться нельзя? Так как охранялись они так же строго, как и центр управления — центральный район, где жили только сливки общества. 
      Парень с новым рвением бросился бежать, но уже не прямо, а налево. Брызги воды из-под ног наводили шума и заставляли сердце учащенно биться от ощущения, что за ним устроили погоню. Ещё одна крыса пробежала, по ту сторону канавы. Молодой человек побелел от страха, но не остановился. Запах человеческих отходов настолько приелся, что Кенни уже свободно дышал спертым канализационным воздухом и не чувствовал вони. Только вот кеды, на размер меньше, натерли не слабые мозоли и парень уже начинал прихрамывать при соприкосновении ткани с поврежденными участками кожи. Парень ещё раз свернул и уперся в тупик. Какое-то разочарование поселилось в груди при виде глухой стены. Тяжелый рюкзак стал, как будто еще тяжелее. Ноги заныли с удвоенной силой. В мозгу проскользнула шальная мыслишка вернуться обратно домой. Где тепло, сухо и сыто, но Кенни отмахнулся от нее, как от навязчивой мухи и пошёл в тупик. Подойдя к стене он провёл по ней рукой и нащупал железные прутья. Это была лестница, которая вела на поверхность. Парень посмотрел вверх, в жуткой темноте едва удалось разглядеть очертания люка. Можно было попытался выбраться наружу, но если он будет в черте города, то его немедленно схватят и притащат к отцу на ковер. Это в лучшем случае, в худшем изобьют и потом притащат. В любом случае он окажется дома, где его посадят под домашний арест. А если он выберется за пределами города, то следует быть также предельно аккуратным. 
      Парень дотронулся до своего хвоста, связанного с двух сторон резинками, на которых красовались по три крупных кристалла — Бриллианты. Эти драгоценные камни были достоянием его семьи. Вот уже три века они зарабатывали на жизнь добывая их. Добывали и горя не знали. Три столетия прошло после той кровавой бойни. Если бы он только раньше знал, то ни за что не стал бы пользоваться благами семьи, которые достались им чужой болью и кровью.
       Кенни спрятал хвост за толстой тканью ветхой кофты и накинул капюшон. Парень схватился обеими руками за ржавую железку, имитирующую ступеньку, и стал карабкаться вверх. Тяжелая крышка люка поддалась только с пятого раза.