101101

101

Юнги страшно, в конце концов, он впервые висит на двухэтажном доме, и никакая страховка не даёт ему полного ощущения спокойствия. Он висит, как червяк на крючке, барахтается неумело и старается ровной линией наклеить двустороннюю липкую ленту вдоль стены, прямо на самой её верхушке: одна половина, с горем пополам, уже приклеена, но впереди ещё столько же, и миновский страх только нарастает, потому что он один, не уверенный в том, что закрепил тросы и карабины правильно, внизу его ждут лишь две дорожные сумки и рюкзак, полностью набитые окрашенными листами бумаги, которые уж точно ловить в случае падения не будут, даже если падающим вдруг окажется президент. У Юнги дома нет принтера, ему редко доводилось носить в университет напечатанный на бумаге, а не сделанный на флешке реферат, а если и доводилось, то он распечатывал его на работе, пока начальник не видел, либо в компьютерном зале за малые деньги, от отсутствия которых он точно не обеднел бы. До стипендии ещё десять дней, но она не такая большая, как могла быть, потому что английский язык и история давались с трудом, а до зарплаты и того больше – семнадцать, но он почему-то решил, будто продержится и с тридцатью тысячей вон все это время, а потому потратил все оставшиеся деньги, довольно сильно привыщающие его остаток на жизнь ближайших десяти дней, на принтер и краски для него, а затем, уставший из-за того, что так и не смог отдохнуть, и волокиты с покупкой техники, два с половиной часа без перерыва печатал кучу листов, на которые тоже пришлось потратить несколько тысяч вон. И вот, в три часа ночи он, то ли сошедший с ума, то ли проникнувшийся бредовой идеей, что, по сути, одно и то же, собирается обклеить к утру всю стену этого многострадального дома, рискуя своей жизнью.

Ему приходится знатно попотеть, ведь листы, особо плохо прилипшие к ленте, отрываются всякий раз, когда дует ветер. Спасает от полного краха всю эту затею, наверное, новая тактика, разработанная за две минуты самим Юнги, который решил, что не будет по одиночке приклетвать листы бумаги, вместо этого он клеил по ширине стены сплошную ровную полоску двусторонней липкой ленты, на которую потом поочередно лепил листы. Получалось, вроде бы, очень даже сносно и не так муторно, как было, казалось Мину, у того блондина. Проходят часы, и черноволосый, весь вспотевший, сонный и уставший, доклеивает, наконец, последний ряд в самом низу, скрепляя листы снизу ещё одной полоской липкой ленты друг с другом и узенькой полосочкой стены, которая осталась. Страховка давно уже лежит рядом с опустевшими сумками, в рюкзаке, а две банки энергетика из автомата валяются под ногами, но парень почему-то счастлив, когда потирает кулаками покрасневшие глаза и, сжимая переносицу большим и указательным пальцами, рассматривает картинку, ту же самую, с морем и персикового цвета небом, что пытался соорудить тот странный тип. Наверное, Юнги теперь тоже странный, но ему плевать, потому что это действительно прекрасный вид. Да, там нет парусника, как представлял себе черноволосый, но это уже и неважно, потому что на часах почти девять утра, погода такая же отвратительная, нужно идти в университет, но Мин не пойдёт, собираясь всё-таки уснуть прямо на пороге своей квартиры, как только придёт туда.

Возвращаясь домой с занятий на следующий день, Юнги обнаруживает сидящего на асфальте блондина, того самого чудака, что, оперевшись спиной о противоположный дом, глазеет на пейзаж. Солнце Дэгу так и не осветило за эти два дня, ветер стал холоднее, а ещё морось, начавшаяся прошлым вечером, так и не прекращалась – оттого, наверное, и были влажными блондинистые пряди и чужой огромный свитер серого цвета.

Мину следовало просто зайти в свой подъезд, пройдя сбоку от юноши, но тот, услышав шаги, быстро повернул голову и, уставившись на черноволосого, хлопал своими большими глазами, а затем резво поднявшись с асфальта и громко топая ногами, налетел на Юнги, сжимая того в объятиях, словно в тисках.

— Я благодарен, – глубоким голосом сказал блондин, – очень.

Юнги покраснел, положив свои ладони на спину парню, который, распахнув глаза, будто герой аниме, улыбнулся странной улыбкой в форме прямоугольника и защебетал:

— Меня Тэхён зовут, я люблю апельсины и драже со вкусом черники, ненавижу кофе и плохую погоду, и я гей.

— Ю-юнги, – запинаясь, смог выдать Мин, смотря на Тэхёна, который улыбнулся ещё шире.

— А ещё я очень хочу поцеловать тебя, Юнги-хён.

«Меня Юнги зовут, я люблю апельсиновый чай и белый шоколад, ненавижу кофе, плохую погоду и кошек, и я, наверно, тоже гей, раз целую тебя прямо сейчас».

-end-