София
Я обняв, лежи с ним следующие тридцать пять минут. Мы молчим, пока он не шепчет:
— Что за чертовая херня, София. Это не для тебя и не для меня.
— Это притупляет боль, — шепчу я.
— Нет никакой боли у тебя. Ничего нет, чтобы моя любовь не смогла бы излечить, Принцесса.
Я поднимаю голову и смотрю в глубину его глаз, все еще не веря его словам.
— Ты любишь меня?
— Всем сердцем и душой.
— А как же Лана?
Он хмурится.
— Лана? Вот в чем дело? Черт возьми, София. Да, я тайно был влюблен в нее, когда был мальчишкой. Она связалась с Блейком, да было сложно, но я справился. Давным-давно.
— Так вот, что имела в виду Лана, когда сказала, что ты удивил ее дважды. Что она никогда не знала тебя.
— Нет, она никогда не знала меня. Я не показывал ей настоящего себя. Только ты видела меня настоящего.
Он с интересом смотрит на меня.
— Кто тебе рассказал о Лане?
— Я не совала нос специально, куда не следует... мне было холодно, поэтому я решила взять одеяла из шкафа и, — она с трудом сглотывает, — я нашла твой фотоальбом. Каждая фотография — только она.
Он вздыхает с разочарованием в глазах.
— И из-за этого ты меня осудила?
— Все эти фотографии. Ты, должно быть, был одержим ею.
— Она была моей первой любовью, София, — говорит он, качая головой. — И я любил ее с отчаянной страстью подростка, но все взрослеют и излечиваются от своей первой любви. Это все в прошлом.
Я прикусываю губу. Мне так хочется ему поверить.
— Я вспомнила, как ты не захотел целовать ее на вечеринке в канун Рождества. Если у тебя не осталось чувств, ты бы ее поцеловал.
— Я не сделал этого по трем причинам. Во-первых, я не целую чужих жен. Во-вторых, сейчас она мне как сестра. Ее сын — мой крестник, я хорошо отношусь к Блейку, и последнее, что я хотел бы сделать в этом мире, совершить что-то подобное, что заставило бы всех нас чувствовать себя неловко. В-третьих, нужно быть дебилом, чтобы хотеть вернуться к тому, что тебе тогда кроме боли ничего не дало.
