Спаси меня от темноты

Глава 20

«Никогда не оглядывайся назад на что-то плохое, прошлого нет, сегодня — это сейчас, завтра не существует»

Шеннон Лето

[POV Катрин]

      Я, кажется, начинаю возвращаться к нормальной жизни. Всё встаёт на круги своя, я не чувствую того неприятного зудящего чувства в груди, которое каждый раз старается вырваться наружу. Когда моё сердце словно выстукивает один ритм, который образует одну единственную фразу: «Режь себя». Теперь этого нет, теперь всё так, словно и должно быть. Зейн рядом, мы в гостинице ночуем этой ночью, а после у нас перелёт в соседний штат, где у парней должен быть концерт. Всё это так быстро и стремительно, что я уже запуталась в днях. 

— Закажем чего-нибудь в номер? Я проголодался, — бормочет молодой человек, когда я киваю, поглаживая свой живот, который издал жалобные крик о помощи, на что мы с парнем рассмеялись. Он обнял меня, прижимая ближе к себе, его поцелуй затерялся в волосах, когда он дотронулся их своими губами. — Что заказывать?

— На твой вкус, — улыбаюсь, садясь на кровати, пока он отходит к тумбочке, где стоял телефон, держа в руках прейскурант того, что предлагал отель. Он что-то быстро бормочет в трубку, пока я сижу на кровати, рассматривая свои ноги, проводя пальцами по шрамам, кусая нижнюю губу. Я не чувствовала никакой боли, когда дотрагивалась до них (как это было раньше), поэтому покачала головой, переведя взгляд на Зейна, пришедшего на своё прежнее место. 

— Если ты стесняешься их, то не стоит, — говорит он негромко, и я поднимаю голову. — Лично меня ничего не смущает в твоей внешности.

«Именно поэтому ты и не касаешься меня ниже талии, я поняла, да» — проносится в моей голове, когда парень касается щеки. Выдавливаю улыбку и встаю, говоря о том, что хочу сходить в ванную, пока он ждёт еду. 

      Открываю дверь, вливаясь внутрь, смотря в зеркало напротив. Оно было поистине огромным, что мне было даже страшно смотреть на себя в него. Я казалась себе такой огромной, что кошмар! Включаю воду, ополаскивая руки, и смотрю на туалетные принадлежности Зейна, которые стояли на тумбочке. Рука тянется к лезвию, лежащему в отдельной коробочке, когда я открываю его, взяв тонкий предмет в руку. 

— Кати, ужин! — громко кричит дверь и стучит в дверь. Сердце уходит в пятки, когда я отбрасываю предмет в сторону, судорожно сложив всё так, как оно и должно быть, качаю головой, закрывая глаза. Глубокий вдох, выдох. Умываюсь, и вытираюсь полотенцем, вешая его обратно на крючок. — Кати!