Лед и пламя в отеле "Кортез"

5

Смерть



Еле зримой улыбкой, лунно-холодной,
Вспыхнет ночью безлунной во мгле метеор,
И на остров, окутанный бездной бесплодной,
Пред победой зари он уронит свой взор.
Так и блеск нашей жизни на миг возникает
И над нашим путем, погасая, сверкает.

Человек, сохрани непреклонность души
Между бурных теней этой здешней дороги,
И волнения туч завершатся в тиши,
В блеске дивного дня, на лучистом пороге,
Ад и рай там оставят тебя, без борьбы,
Будешь вольным тогда во вселенной судьбы.

Этот мир есть кормилец всего, что мы знаем,
Этот мир породил все, что чувствуем мы,
И пред смертью — от ужаса мы замираем,
Если нервы — не сталь, мы пугаемся тьмы,
Смертной тьмы, где — как сон, как мгновенная тайна,
Все, что знали мы здесь, что любили случайно.

Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас,
Все пребудет, лишь труп наш, остывши, не дышит,
Поразительный слух, тонко созданный глаз
Не увидит, о нет, ничего не услышит,
В этом мире, где бьются так странно сердца,
В здешнем царстве измен, перемен без конца.

Кто нам скажет рассказ этой смерти безмолвной?
Кто над тем, что грядет, приподнимет покров?
Кто представит нам тени, что скрыты, как волны,
В лабиринтной глуши многолюдных гробов?
Кто вольет нам надежду на то, что настанет,
С тем, что здесь, что вот тут, что блеснет и обманет?!

Перси Биши Шелли — «О смерти»



Доктор Чарльз Монтгомери тщетно пытался воззвать девушку к жизни, предпринимая то непрямой массаж сердца, то пытаясь отпаивать какими-то своими странными эликсирами.Мужчина с половину часа пыжился и обливался семью потами, но ничего не вышло.Тело его покойной мачехи так и оставалось бездыханным.Ее руки начали коченеть, а щеки стали ближе по температуре к первому снегу, чем к живому человеку.Всем было ясно, что Гиби мертва.Врач вздохнул, стер со лба последний пот и подошел к роскошной блондинке, Норе Монтгомери.Молодая женщина подправила волосы супруга:

— Наконец эта сучка преставилась.Помнишь, как она окрутила твоего папку и изрядно попортила нам жизнь? А как мы потеряли ту нашу маленькую девочку? Ты все еще жалеешь эту сучку?

— Нет.

— Ты лжешь, Чарльз! Так она и тебе нравилась! Нет, не для такой жизни я вышла за тебя. Эх, знала бы мама! — Нора громко бранила мужа

— Я не лгу.Просто Марч уничтожит нас за то, что мы посмели не спасти приятельницу ее возлюбленной, а то и обвинит в отравлении! Или это твоих рук дело, дрожайшая супруга?!

— Ее отравили?!

— Да.Это явно была синильная кислота.Слизистая покраснела, судорога и потеря сознания. Скорее всего, отравилась с пищей за 5 минут до смерти.Поточнее надо вскрытие делать, но это явно не сейчас.Мда уж. Но все-так она поплатилась!

Быстро и с разбега в залу влетает новоиспеченная супруга.Ее платье было наспех одето, а прическа взлохмачена.Вслед за ней туда же вбегает ничего не понявший и едва одетый хозяин отеля.Молодая женщина долго смотрела на женский труп, пока не прошептала

— Что с ней случилось?

— Отравление, миссис Марч

— К…как?

— По симптомам похоже на синильную кислоту. Но по-хорошему нужно вскрытие

— Как отправление? Отравление в моем отеле, на моей свадьбе?! Ноги и руки поотрываю тому, кто это устроил.А ведь она сидела рядом с моей милой Элизабет! Я даже знаю, знаю, кто это мог быть! Ну не сдобровать тебе, папочка.

Марч с яростью кабанихи, защищающей свое потомство, зашагал к стойке регистрации.Открыв гостевую книгу, он быстро нашел знакомые инициалы.Семьдесят восьмой номер.Запасной ключ администратора быстро оказался в цепких ладонях магната.Дойдя до лифта, мужчина нервно вызвал его и, на его счастье, лифт приехал сразу же.Пройдя шесть этажей, он также нервно зашагал в номер.Увиденное совсем не удивило Джеймса, хотя у многих волосы встали бы дыбом.Его отец положил на кровать бедную истерзанную жену и медленно отпиливал ей левый плечевой сустав. Половины ее головы уже не было, а на несущей стене зияли яркие красные пятна от крови и остатков человеского мозга.Черепная крышка валялась где-то слева от покойницы.Мужчина бросил ее отпиленную руку в левый угол. Ножом он вспорол женщине низ живота.Аккуратно достав до матки, мужчина прорезал длинную дыру.Из нее он вытащил небольшой сплюснутый орган, в форме перевернутой груши.Скорее всего, это была матка.Откусив правый яичник, пожилой мужчина обернулся. На него смотрел их сын Джеймс.Он смотрел как жрут его мать, едрить его в дышло — проносилось в голове отца.Мужчина бросился на сына с ножом.Он весь выглядел дико.Седоватые волосы были залиты кровью, а губы были окрашены в женской крови, будто помадой.Этот взгляд ужасал и был схож со взглядом дикого зверя.Джеймс вытащил из-за пазухи и навел на него свой револьвер. Раздался выстрел.Мужчина с отвращением смотрел на труп своего ненавистного отца

— Гори в аду, человек ты нехороший — именно так сын проводил отца в последний путь. Но, тем не менее, по матери он тоже не горевал.Эта слабая и глупая женщина только и могла, что рыдать и гулять с другими мужчинами.То-то он и съел ее матку, наверняка наконец сойдя от ревности — наврядли твой боженька пустит тебя к себе.

Мистер Марч направился к потайному от чужих глаз выходу.Взяв оба трупа за ноги, он молча спускался к шахте.Одним движением он сбросил трупы туда, где где у них будет много товарищей по несчастью, нашедших смерть в отеле «Кортез».Они гнили и разлагались, не давая даже намека полиции, прохожим и постояльцам.В дверь постучали.У двери стояла мисс Эверс.Ее голос был уверенным и даже немного веселым.Странно.

— Отравитель найден, Мистер Марч.

— И кто же это был?

— Повар, Мистер Марч.Элизабет лично вынула у него из-за пазухи бутылочку с синильной кислотой.Именно она и прислала меня сюда к Вам.Она в шестьдесят четвертом.

— Давайте вместе.

— Ч…что, простите? — сердце мисс Эверс заколотилось, как бешеное

— Давайте вместе дойдем до номера.

— Конечно, Мистер Марч, как прикажете

Мужчина молча следовал за горничной.Они медленно спускались по лестнице, когда у лестницы они встретили заплаканную невесту.Марч сразу же подбежал к ней и, обняв в своей манере, начал убаюкивающе гладить ее макушку.Он медленно и монотонно водил рукой по ее светлым кудрям и прижимал к себе, как маленькую.Девушка быстро успокоилась и отстранилась.Ее взгляд на секунду потух, а потом она открыла рот.Марч побледнел.

— Я должна была есть с той тарелки.Ты даже отдал ее мне, но по ошибке ее забрала Гиби. Вот и думай теперь, радоваться или горевать.Все-таки что не делается, все к лучшему.

— Тебя хотели отравить?! Голову оторву тому, кто это сотворил

— Виновник этой пляски сидит прямо перед тобой.

— Знаю.Мисс Эверс уже сказала мне.Слышал, ты лично вынула из его фартука пузырек с ядом.Моя амазонка. — мужчина пробормотал и поцеловал жену в щеку

— Да ладно тебе, Джимми.Ты вообще душу из него вытрясти собрался.

— Ради Вас я из любого душу вытрясу, милая.Ладно, иди отдохни, я разберусь с ним, а потом приду — мужчина подошел почти вплотную и потянулся к ее уху — тебе будут нужны силы для того, что я буду с тобой делать, мой ангел

Когда Элизабет повернула к их теперь общему номеру, Джеймс подал какой-то знак мисс Эверс, понятный только им обоим и та удалилась.Мужчина взял повара за руку так, что его рука побелела от недотока крови.Они направились к лифту.Джеймс хотел было закурить, но этому желанию пока что было не суждено сбыться.Хотя его уже ждало кое-что более сладкое, чем очередная кубинская сигара.Они спускались ниже и ниже.По телу повара стучал страх.Нижний этаж. Двери открываются.Взгляду повара открылось то, от чего его рассудок почти помутился бы у любого нормального человека.Вокруг были разбросаны гниющие трупы и соответственно пахли.Прямо перед ним стоял пропитанный кровью стол, на котором стояло что-то, похожее на блюдце, в котором лежали вычещенные до блеска мединские инструменты.Справо от повара лежало тело старушки, у которой половины головы не было, как и левой руки, а внизу живота была огромная и глубокая резаная рана, открывавшая вид на полости тела.Его передернуло.Внезапно сзади его кто-то взял за плечи.Испугавшись, повар начал невнятно молиться.Быстро перед ним появился сам мистер Марч, смотрящий на него, как говорили тогда русские,"как Ленин набуржуазию».

— Ты правда думаешь, что твой бог тебе поможет? Отведет от тебя беду и спасет от правого возмездия?

— Вера всегда спасала меня в моменты жизненных неурядиц

— М…ммм.Посмотри на женский труп у твоей правой ноги.Это моя верующая матушка.Но это не мешало ей гулять от столь же верующего мужа, за что он отрезал ей правую руку, снял с пол черепа и сожрал ее матку.Как видишь, больших ублюдков ты и не знал.По началу я тоже верил и пытался найти защиту у бога.Я стирал колени в мольбе, но это не давало ровным счетом ничего.Меня так же избивали отец и мать.Они пили, били и матерились.Из их глупых крестьянских ртов, казалось, не могло выйти хоть что-то путное. Вот и подумай, переосмысли свою жизнь в последние ее мгновения.Ладно, мы отошли от темы.Я знаю, что ты почти отравил мою любовь, мою бедную Лиззи.И знаешь, я лично вырву твои пальцы из суставов и легкие изо рта, чтобы тебе было также отвратительно.

С этими словами его неплсредственное начальство, Джеймс Патрик Марч, приложил к лицу взрослого мужчины тряпку, пропитанную какой-то жидкостью, чтобы не возникло сопротивления.Тот за считанные секунды отключился.В это время Джеймс быстро прибил суставы мужчины гвоздями к столу.Он проснулся от боли и взвыл.Он уже не мог, да и никогда не сдвинется с места.Теперь он тут навечно.Однако, Джеймс Марч был слишком изощренным.В его больном разуме творилось и плодилось очень много разных мыслей.Первым, что пришло ему в голову, было то, чтобы отрезать язык.За ложь.Дольше он избивал его и прижигал раны кислотой, резал и лил аммиак, сыпал соль.Ловким движением, убийца ловко вскрыл его прямую кишку и, немного поводив скальпелем, вскрыл ему мочевой пузырь.Но это было не все.Под конец он дал ему пивную кружку чистейшей серной кислоты и удалился.
Жизнь



Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдём под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.

Гляжу ль на дуб уединённый,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю;
Мне время тлеть, тебе цвести.

День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.

И где мне смерть пошлёт судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Александр Пушкин
1829