Это уже не смешно Чон Чонгук!

Счастлив или разбит..

Двор школы был заполнен спешащими учениками. Тэхен спешил больше всех. Он искренне надеялся, что никому не будет дела до странного преподавателя, который в жару разгуливает в теплом шарфике. Несколько пробегающих мимо омежек поздоровались, и им, кажется, было совершенно плевать, в чём был Тэхен. Омега облегчённо вздохнул, разжимая руку, до этого крепко стиснутую в кулак и замечая, что ногти чуть ли не до крови расцарапали ладонь.

Нужно прекращать так нервничать. Тэхену жарко, но хорошо. Он вспоминает сегодняшнее утро и понимает, что это было, наверное, лучшее его утро.

В том, что Чонгук его истинный, омега уже не сомневался. Но разумеется, альфе придётся побегать за Тэ, омежья гордость и все такое.
Ким делает вдох на полные лёгкие и понимает, что чёрт с ней, с этой гордостью. Главное, чтобы Чонгук был с ним.

Будет сложно объяснить папе и отцу Гука, но у них всё получится, Тэ не сомневался, что старшие поймут их чувства.
В конце концов они предназначены друг другу.

Омега идёт, улыбаясь, прячет руки в карманах и с умилением наблюдает за детьми, мечтая о том, на кого будут похожи их дети с Чонгуком. Лучше бы на Чонгука. Если так — Тэ будет самым счастливым омегой.

Тэхен впервые замечает, как прекрасно цветут деревья — раньше ему было не до этого, он просто спешил отработать день, чтобы потом прийти домой и начать всё заново. Бесконечный, бесполезный круг.

Тэхен радуется как ребенок.
Фиолетовая отметина на шее уже не кажется омеге проблемой. Наоборот.
Согревает Тэ. Прямо на пульсирующий венке, и даже лёгкое жжение приносит наслаждение.

Ким не знает, как посмотрит младшему в глаза и не знает, как он должен себя вести.
По сути, вчерашняя ночь не изменила ничего и одновременно изменила всё.

Улыбка трогает уголки губ Тэхена и тут же слетает, предшествуя разрыву сердца или селезёнки. Тэхен точно не знает, но уверен, что умирает.

Глаза безошибочно видят в толпе фигуру Чонгука. И он даже не один.
Какой-то омега старательно пытается угодить альфе, податливо выгибаясь и отвечая на страстные поцелуи Чонгука.

Тэхен забывает как дышать.

Кажется, и сердце перестаёт качать кровь, пронзённое жгучей болью.

Ошарашенный омега врастает в землю и усиленно моргает.
Лишь бы это был сон.
Не сон.

Тэ неожиданно резко втягивает воздух, поплотнее запахивается в шарф, и как можно быстрее проходит мимо Чонгука, стараясь изо всех сил сдержать слёзы.

Это ведь глупо.

Плевал Чонгук на Тэхена и его чувства.

А Тэхен больше не хочет быть глупым, не хочет ошибаться, и выставлять себя кретином.
Слишком больно.
Теперь Тэхен видит этот засос на шее  меткой, доказательством того, что Чонгук его обманул, воспользовался.

Смаргивая предательскую слезу, Тэхен залетает в мужской туалет, разматывает шарф и вглядывается в своё отражение.

Что с тобой, Тэхен?
Ты ведь знал, что дети жестоки.
Тебя предупреждали, что альфам плевать на твои чувства, и их интересует только секс.
Вот только Тэ, видимо, надоел Чонгуку — слишком долго ломается, несговорчивый. Скучно. Чон сразу же нашёл себе новую забаву. Новую игрушку.

Тэ прикрывает глаза, проглатывая всхлипы, и зажимает рот рукой, а когда открывает вновь — всё расплывается. Омега до побеления костяшек вцепляется в рукомойник и опускает взгляд ниже.
Засос.
Тэхену хочется взвыть, но он лишь приглушенно всхлипывает в ладонь.
Проводит ногтями по засосу, желая сцарапать, стереть, уничтожить. Оставляет кровавые полосы, полосует ногтями горло, стараясь царапать как можно глубже.

Глубже.

Ещё глубже.

Тэхен даже не чувствует боли, продолжая терзать свою шею, сдирать свою метку. Синяя рубашка потихоньку пропитывается кровью.
Омега хочет вырвать из себя все это.

Всю эту боль.

Ломает ногти.

Полосует глубже.
Соленые слёзы капают на израненную шею, давая прочувствовать первую боль.

Как в тумане Тэ чувствует чужие руки, что оттягивают окровавленные ладони омеги от собственной шеи. Слышит чьи-то чертыхания и расплывчато видит перед собой лицо.

Определённо знакомое.

А впрочем плевать…

Тэ закрывает глаза.

Примечания:

Даже не знаю, что здесь сказать.
Конец близок.