Kiss Rose

**4**

Я моргнула. Глаза открывать совершенно не хотелось, но я была обязана увидеть эту отметину ещё раз. Меня ослепил яркий свет фар машины, ехавшей по встречной полосе. Когда глаза привыкли к ярким лучам фар, я отвела взгляд на застеклённую стену остановки.
В стекле было отчётливо видно моё отражение. Всё было как обычно, кроме болевшего синяка от чужих прикосновений, его не стало. В миг я не обнаружила на шее ничего, кроме трёх родинок, которые были со мной сколько я себя помню. Брат то и дело восклицал, что мы опаздываем, смотря в то же стекло и поправляя воротник пальто. До сих пор в заторможенном состоянии, я отошла от остановки и уверенным шагом пошла в сторону школы. Ноги сами несли меня к месту, где я чувствовала себя в полной безопасности. Вокруг всё плыло: огни светофоров, подсвеченые витрины, свет из подземки, ослепляющие лучи фар. Всё это смешалось в картину из пёстрых пятен, а на фоне были слегка видны силуэты чёрных домов, ещё не озарённых утренними солнечными лучами. Тим орал мне что-то в след. Нечто о неблагодарной, безответственной и бестактной личности, но звук был такой, будто я находилась не на оживлённой центральной улице, а на дне мирового океана, утопая всё глубже и глубже, слыша сначала лишь обрывки фраз, а потом и вовсе только свист проезжающих мимо автомобилей. Я буквально летела, не слышав ничего вокруг себя кроме моего имени, которое непристанно повторялось тем бархатно-грубоватым голосом, брат давно отстал, видимо уже не пытался догнать. Сердце выскакивало из груди, образ человека во тьме представал передо мной снова и снова. Я будто чувствовала язык, прикасающийся к моей шее, холодный и мерзкий. Хотелось убежать от этих ощущений присутствия, поэтому я ускорила шаг. Удары подошвы моей обуви отдавались в голове многократным повторением, будто кто-то преследовал. Сигналы машин, шум дороги, крики птиц, играющая из магазинов музыка, всё это смешалось в резкую и громкую мелодию, которая постепенно стихала и тот же голос с каждым разом повторял всё отчётливей:
- Мира... Мира...
В висках будто стучали барабаны, но в один миг всё стихло. Я осталась одна на тёмной улице. Остановившись, я озирнулась, никого рядом не было. Нет даже намёка на присутствие хоть одной живой души около меня. Рот приоткрылся и из него послышалось тяжёлое дыхание, подобное со мной никогда не происходило. В глазах двоилось, чувствовалась слабость. Утерев нос рукой, я увидела красные капли, стекающие вниз по пальцам. Кровь из носа лилась ручьём, во рту сразу появился привкус железа. Оперевшись о фонарный столб, я достала из кармана пачку сигарет и закурила.
- Чёрт, третья за день. Пора завязывать - я говорила это в пустоту, иногда даже адекватным людям нужно поговорить с самим собой. Сигаретный дым клубился вокруг, оставляя свой терпкий запах на руках, впитываясь в одежду, как бы помечая меня. Она тлела медленно, вдоволь давая насладиться моментом и побыть наедине с собой.
Наконец на землю приземлился, кружась в безумном ветренном танце, последний кусочек пепла. Окурок упал в лужу и маленькие красные искорки потухли в толще воды. Утерев последние капли крови с подбородка, я пошла по уже знакомой дороге, ведущей не через парадную улицу, а через уютные маленькие дворики. В одном из этих домов находилась квартира моего друга и его подвал, где тот бережно хранил мой новенький харлей. Мой друг жил в старом доме, обплетённом виноградом. Обычно такие здания сносят, но этот дом остался невридим. Тут мало кто жил, семья друга, старая бабушка и несколько студентов, снимающие недорогую квартиру около центра. Я подошла вплотную к стене и нащупав руками обвитую виноградными ветками пожарную лестницу, забралась на крышу. С крыши трёхэтажного дома открывался чудесный вид на одну из самых ярких улиц города, да и на прилежащие к ней тоже. Вдалеке я заметила быстро идущего парня в жёлтом развивающимся на ветру шарфе, это был Тим. Он шёл торопливо, а это значило то, что мы опаздываем. Не долго думая, я подбежала к краю крыши и схватившись за трубу спустилась на козырёк. Спрыгнуть оттуда было лишь делом техники. Я оказалась прямо перед дверью подъезда, в котором находилась квартира моего друга. Взглянув вверх, я заметила, что в его окнах не горит свет, наверное уже ушёл. Быстро развернувшись, я зашагала по уже знакомому много лет маршруту, казалось зазубренному. Мимо старых домов, вверх по старой каменной лестнице, через старую заросшую мхом, потескавшуюся арку и я рядом со школой. Вода шумным и быстрым потоком стекала в водостоки, с козырьков над окнами капали оставшиеся там капли, а я, наблюдая за всем этим, покорно ждала брата. Он вышел из-за угла и завидив меня подбежал.
- Мира, да что с тобой произошло?! Я тебя звал, кричал, а ты будто не слышала! Да ты и сейчас меня не слушаешь! - Тим кричал как ненормальный, видимо и правда волновался.
- Мы опаздываем, захлопни варежку и пошли в школу - грубо, но только так его можно заставить заткнуться. Мне не нужны лишние разговоры.
Последующие пару минут мы не разговаривали, даже не встречались взглядами. Тим шагал исключительно по сухому асфальту под балконами и навесами, а я, не боясь воды напрямик шла по лужам, периодически поднимая волны брызг. С центральной площади раздался звон главных городских часов, они били без пяти восемь. Брат нервно дёрнулся, остановился, ещё пару секунд посмотрел в пустоту, а затем быстро, как стрела, побежал в сторону школы.
Мой брат педантичен и не любит опаздывать, а я иногда могу припоздниться, особенно в школу. Да, это одно из немногих мест, где я могла спрятаться от проблем внешнего мира и просто общаться с друзьями, периодически прикрываясь на обучение. Но тем не менее, оно не единственное. В прошлом году я часто прогуливала школу там, где меня любили и ждали больше чем в школе. Это место находилось в самом центре около главных городских часов, бьющих без задержек каждый день. Под их звон начинался мой день в центре, под из звон я садилась на автобус и отучившись и отработав возвращалась домой. Эта профессия достаточно специфична и не каждый человек её поймёт, но мне искренне нравилась эта должность, даже до сих пор она мне не наскучила и я с удовольствием продолжаю своё дело. Из-за моего умения рисовать я быстро освоилась там и это место стало для меня вторым домом с приветливыми людьми. Все были хорошими коллегами, а некоторые стали друзьями. Работаю я свободным графиком. Прихожу когда захочу, точнее когда у меня запись, конечно же в удобное для меня и клиента время. Смотря на срок, сложность работы и пожелания человека, я могу задерживаться на много часов, а некоторые становятся постоянными клиентами. Там я будто становлюсь собой. Человеком, с которым можно поговорить на абсолютно любые темы, обсудить то, что душе угодно, рассказывать истории и интересные факты. История, наука, культура, обо всём этом со мной можно спокойно поговорить. Спросить то, что хочешь узнать. Конкретно в моей работе я профессионал, поэтому консультацию получают все, кому она нужна. Здесь я могу улыбаться, шутить и веселиться, как будто попадаю в другой мир без осуждений и предрассудков, но уныние и боль из сердца не уходит никуда. И как только я выхожу за двери меня окутывает безысходность одиночества, медленно пожирающая изнутри, но будто дающая свободу от толпы, дарящая крылья, чтобы парить в небе среди облаков в гордом одиночестве. Это не болезнь, не расстройство, не то, что надо лечить, любовь к одиночеству это состояние души, ведь каждому так или иначе иногда хочется сбежать от реальности и погрузиться в мир ночных огней, проезжающих машин, горящих вывисок, светлых витрин, которые видны с крыши какого-нибудь здания где лишь вы и тишина. Но рано или поздно приходится проснуться. Я стаю у ворот школы, в которую я опаздала. Новый классный руководитель будет не в восторге от такого бестактного и безразличного ученика как я. Хотя прошлый учитель меня уважал, ведь его предмет у меня был любимым и олимпиады писать мне было в радость, но дни идут, люди вокруг меняются. Кто-то уходит, а кто-то обязательно приходит, заполняя собой пустоту. По отношению к нам было неправильно давать такой объём материала, как давал прошлый преподаватель, но благодаря его методу обучения мы прошли всю школьную программу. Были бы крайним уровнем глупости со стороны руководства, сделать так, чтобы мы проходили один и тот же материал по второму кругу, поэтому нас решили обучать по специальной программе, в которую входили исключительно изучения мифов и легенд различных народов, начиная от древних египтян, заканчивая кельтами и славянами. Интересно, какой преподаватель истории в здравом уме и трезвой памяти согласится с серьёзным видом затирать группе тупых подростков про леших и домовых, хотя школьное руководство утверждало, что изучение мифологии поможет нам углубить познания о культуре, обрядах и обычиях разных народов мира. Погрузившись в раздумия, я зашла в небольшой коридор, по двум стенам которого, в промежутках между дверьми, стояли вместительные серые шкафчики, в которых обычно была наша верхняя одежда и физкультурная форма. Мой шкафчик был без номера, предположительно он был либо пятьдесят шестым, либо семьдесят вторым. Шкафы были поставлены не по порядку, а без номеров были эти два. На моём красовалось небольшое граффити, нарисованное маркером, как бы пометка, а в остальном обычный коридор. Открывался шкафчик исключительно при помощи личного ключа, который брался из ячейки на входе в школу и возвращался назад после конца уроков. Поковырявшись с проблемным замком, я наконец приоткрыла дверцу. За лето образовался еле заметный слой пыли на полках, даже на оставленных там предметах. На самой верхней полке лежал небольшой чёрный скетчбук, обклеенный различными наклейками. В прошлом году я рисовала тут эскизы, делала короткие записи, могла даже начеркать портрет какого-нибудь человека. В этом скетчбуке также лежала куча бумажек. Какие-то из них с простыми зарисовками, какие-то с небольшими зинами, нарисованными на уроках. Порывшись на полке, я также отрыла свой конспект по истории, который мы в основном писали на дополнительных и олимпиадных занятиях. Он должен был мне помочь на экзамене, но по скольку у меня была хорошая работа, поступать не планировала, поэтому просто доучусь одиннадцать классов и пойду на полноценный рабочий день. Но отец меня представляет исключительно в роли управляющего нашей компанией. Он мечтает, что когда-нибудь я отращу волосы, надену юбку м пиджаком и буду сидеть в офисе, разбираясь с бумагами и отчитывая подчинённых, однако такая жизнь не по мне. Сразу после восемнадцати перееду на съёмную квартиру, а после поработаю пару лет и накоплю на свою собственную. Буду путешествовать по стране на мотоцикле, выезжать за город, рисовать пейзажи, проживать свою жизнь так, как этого хочу лишь я.