Без слез. При свечах

Просто дышать.

Стертый до дыр плейлист. Любимая Howling от RY X.

Воспоминаний тут не ждешь, но спросит ли кто-то? Они... приятели случайной песни, еле-уловимого аромата, прикосновения, фото или глупого слова, оборванного на кончике языка.

Эта песня играла в Берлине. Городе извечной стройки, потоков туристов, подземного царства метрополитена. А еще фриков, которые ждут на каждом шагу чтобы доказать: Берлин – это не просто история о декорациях, это – прозябший алкоголик, которого почему-то хочется простить, обнять и выслушать.

Та весна слишком впивалась в меня. Разрывала на части и издевалась. Есть в жизни такие сезоны, когда ты не просто переживаешь авитаминоз, ты становишься сплошным авитаминозом. И вроде бы все хорошо, а внутри огромная дырка из которой сочится все лучшее, что могло быть в тебе.

А еще есть такие люди – они убивают раньше, чем это сделает жизнь. Им не присуще милосердие, поэтому придется ходить с мертвецом внутри. Слишком мелодраматично... Но это действительно так. У людей маленькая цель в жизни – уничтожить в тебе все самое светлое, вогнать в жуткую депрессию, заставить убиваться над вопросом самоидентификации и быстренько свалить. В этом всем я благодарна только за последнее. Быстренько свалить – лучший подарок. Потому что ответов такой индивидуум не ждет.

Говорят, влюбленность окрыляет.

.

.

.

После паузы я вот тяжело выдыхаю на этой фразе и закатываю глаза. Потому что влюбленность, как говорят американцы – sucks. Ты слепо идешь за человеком. Взбираешься на гору, куда тебя и не просили лезть. А оказывается, что это и не гора вовсе, а скала. И когда ты это понимаешь, то уже стоишь лицом к пропасти и тебя кто-то ласково подталкивает изменой в спину. Потому что для троих места на скале мало, а ты и так не принадлежала этому миру. В момент полета вниз – о влюбленности не вспоминаешь. Потому что крылья уже вырвали с костями, а где-то между позвонками и диафрагмой всадили нож.

Это был март.

Спустя день, неделю, месяц я поняла, что так продолжаться не может. Не получается идти дальше? Значит иди по стопам назад. Ступай меж огромных сугробов переживаний в свои же следы и смотри куда вернешься. Меня следы завели в Берлин.

Это был апрель.

От холода зябнут пальцы, от звуков идет кругом голова, а я пытаюсь смотреть на город, но перед глазами воспоминания и самовлюбленная обида. Мне не нужны слушатели. Мне не нужно изливать душу. Единственное желание – закупорить себя и все забыть. Стереть память и сделать вид, что ничего не случилось.

Тогда, в апрельском холоде Берлина, по городу ходила тень, которая хотела притвориться девушкой. Ну или же наоборот. В наушниках играли одни и те же песни. На повторе. По кругу. Заевшая пластинка мыслей, песен, сообщений и уговоров.

Все это не могло привести ни к чему хорошему. Но почему-то привело к Шпандау. К милому цветочному магазину с яркими тюльпанами. К реке, в которой утопала история города, к мостам, к перспективам, к движению времени. И вот в этот один момент... Когда кофе из Старбакса не грел, когда левый глаз рыдал из-за ветра, когда все вокруг казалось таким несправедливо-родным – я ощутила несуразную легкость. Словно кто-то уколол морфин, или же влил приличную дозу виски. Стало не легко, но... легче. Можно было перестать напрягать пресс, делать полу-вдох и полу-выдох. Можно было перестать делать вид... и просто быть.

Быть в том конкретном моменте.

Быть в том конкретном месте.

Быть внутри того города и не хотеть большего.

Рано или поздно учишься любить сейчас и не холить надежд на будущее. В тот холодный до ужаса момент я хотела любить ускользающий день. День, когда Берлин стал родным, потому что он не слушал, а просто принимал. Он никогда не слушает, этот город не для разговоров. Тут живые тише мертвых.

Я знала, что спустя два дня мне снова нужно будет вернуться в город, где в четыре утра меня застала измена. Знала, что еще не одну неделю буду переживать. И знала, что все пройдет. Потому что все проходит, и дышать становится легче. Вдохи становятся глубже, а вера в сегодня крепчает.

Снег укутывал улицы. Это был ноябрь.

Дышу. Потому что если смог полюбить Берлин, значит – научился относиться ко всему проще.