Танец

Untitled Part 1

   Все звуки отголосками долетали до сознания. Такой важный и напряжённый день. И все смотрят только на тебя. Это давит — морально ты уже устал. Физическое утомление придет, но позже. Казалось, ты стоишь тут, рядом, но на самом деле ты далеко, где-то в своих мыслях. Только слова, сказанные очень близко, заставляют вернуться назад и дать свой ответ.
— А вы, Ким Тэхён, согласны выйти замуж за Чон Чонгука?
— Согласен...

***

Чонгук открывает двери их новой квартиры, где они, ещё месяц назад, обставили все для совместной жизни. После, заходит в спальню. На руках у брюнета Тэхён. Тот прячется в пиджак альфы, потому что дико смущает. Блондин, всего лишь маленький, невинный омежка, он не может привыкнуть к тому, что теперь его всегда будут касаться чужие руки, губы, что у них когда-то будут дети, что у него вообще теперь есть свой мужчина.
Тэхёна никто не принуждал, светловолосый сам сделал свой выбор. Только немного подыграла судьба, назначив Чонгука истинным. А омега и не против, только за. Он полюбил своего мужа, своего альфу, своего мужчину. И никому не отдаст, не передаст, но и держать не будет. Если хочет, пускай идёт, но не возвращается. Но в Чонгуке блондин не сомневается.

Гук опустил мужа на пол, тот красивый, безудержно. Сейчас, это чудо стоит, переминаясь с ноги на ногу, и не знает что делать. Он понимает, что совершают люди после свадьбы, но светловолосому страшно. Тэхён не подпускал никого к себе. И сейчас, первый раз, он должен.
— Тэхен, ты же понимаешь, что это рано или поздно произойдет? А сейчас давай просто потанцуем. Просто, друг для друга, — у омеги глаза загорелись, он посмотрел на мужа, который одарил его понимающей улыбкой, и согласно кивнул.
Но Чон Чонгук, не был бы Чонгуком, если бы оставил своё счастье без прекрасного красного румянца на щеках. Поэтому, альфа снова поднял мужа на руки и атаковал его губки. Альфа не мог позволить себе перейти к более решительным поцелуям и действиям. Спугнуть Тэхёна, потерять его доверие, заработанное путем длительных отношений — и есть то, чего мужчине хотелось в меньшей степени.
— Тэхён, иди ко мне, — отойдя, Чонгук включил какую-то лёгкую и медленную песню у себя на телефоне, чем-то похожую на те, что были на торжестве. Но сейчас они вдвоем предоставлены только друг другу.
— Гук-и, мне кажется, я устану повторять, но ты лучший альфа, которого я встречал.
— И много Альф у тебя было до меня? Ай-ай-ай Тэ-тэ, нельзя так. А я-то думал ты порядочный омега.
— Гук-и прекрати. Ты прекрасно знаешь, что единственный альфа в моей жизни это ты.
— Знаю.
Брюнет положил свои руки на талию мужа, и, повернув блондина, стал сзади того. Чонгук начал потихоньку поглаживать бока Тэхёна, медленно двигаясь из стороны в сторону. В его объятиях стоит искренний, чистый, ломкий, как хрусталь его истинный. Он проводит носом по аккуратной шее, вдыхая аромат сакуры, а возбуждение больно упирается в ширинку прямых штанов.
Альфа не выдерживает, поворачивает, такого идеального во всех соотношениях, супруга и целует. Чонгук не может долго ждать, он импульсивен, резок, но так бережёт своё счастье. Счастье, которое не подпускало его к себе два года, брюнет справлялся, как только мог. Течки он тоже проводил с Тэхёном, рядом, он своим запахом помогал, но не прикасался, изредка позволял себе целовать его. Но с этого момента все будет по-другому.
Теперь, они слились в одно целое. Единую фигуру. Гук никак не хотел отпускать от себя любимого. Целовал дважды, трижды, давая пару секунд на насыщение кислородом. Ну как насыщение альфа отпрянул от омеги потом, снова впиваясь в манящие пухлые губки — вновь и вновь проводил по рядам зубок, очерчал нёбо, пытался добиться взаимодействия с язычком партнёра.
— Можно? — брюнет отстранился от губок светловолосого, оставив руки, покоится на талии. — Только Тэхён потом я не смогу остановиться. Если хочешь, мы можем подождать до твоей...
— Не стоит, Чонгук-и, что это за омега, который боится своего мужа? Я подарил тебе сердце, душу; тело лишь посредственность.

Блондин провел по щеке супруга, и, убрав руки с талии, подошёл к кровати. Аккуратно присев на край, омега начал снимать с себя порядком надоевший смокинг. Откинув иной, Тэхён лег на кровать, полностью предоставляя себя своему альфе.
Чонгук все понимает без слов. Ему нравится эта самопожертвенность мужа. Он тенью нависает над супругом, смотрит в глаза, не смея оторваться, пока сам светловолосый не подался вперед, помогая начать брюнету. Ведь ему ещё хуже, на нем вся ответственность за первый раз омеги.
Тэ-тэ пытается сам руководить поцелуем, но позже сдался, ведь ничего не мог сделать против этого умелого, юркого языка, родных губ. Губ, что уже спускаются вниз, по шее, создавая приятные ощущения, отдающие внизу. Все больше и больше аромат омеги заполняет комнату, смешиваясь с таким пьянящим, в обоих смыслах этого слова, запахом коньяка.
Пуговицы поочередно выскальзывали из петель, оголяя часто вздымающийся торс. А Чонгук снова присваивает себе губы омеги. Насытиться или перенасытиться этим парнем было невозможно. Его не хватало. Хотелось ещё и ещё, а альфа не привык отказывать себе. Руки же блуждали по голой груди, осиной талии, немного выпирающим рёбрам. Брюнет поднял тело под ним, снимая и выкидывая куда-то в угол комнаты ненужную рубашку. Попутно снимая атрибуты одежды и с себя.
Тэхён смотрит на все с широко открытыми глазами, пытается запомнить, но признавая это занятие бесполезным — полностью отдаётся ощущениям. Он плавиться от нежности исходящей от альфы. То, как он обращается с блондином, не может оставить равнодушным. Брюнет дорожит омегой больше, чем кем-либо на свете.
Покрывая невесомыми поцелуями метку, Чон извиняется перед светловолосым за боль, причиненную на церемонии.
— Тэхён-и, ты мой ангел, ты невероятен. Ты божественно красивый.
— Ты решил меня ещё больше смутить?
— Да нет же...
— Тс-с. Тише, давай без слов, просто продолжи то, что начал, — и Гук продолжил. Он целовал, где только дотягивался, оставляя свои следы на чистой и нежной коже. Тэхён только его, никто не посмеет его отнять.
Альфа медленно спускался ниже, поглаживал все те же бока, касался напряжённых сосков, оставлял свои метки на тазовых косточках. Чонгук старался незаметно для светловолосого расстегнуть ремень на его брюках. Брюнет отвлекал супруга поцелуями, всё же совершая задуманное.
После, брюнет потянул штанину вниз, освобождая правую ножку Тэ-тэ от облегающих оков. Аналогично мужчина поступил и со второй ногой, мгновенно припадая к ним. Гук начал поглаживать бедра, постепенно добираясь до ягодиц парня. Одно касание, чтобы почувствовать их упругость и одновременно мягкость, возбуждает ещё больше, что уже кажется невыносимым.
Тэхен такой идеальный для Чонгука, что выть хочется. Альфа цепляет резинку боксеров омеги и стягивает их вниз. У парня тут же заалели щёки, но он продолжил лежать, почти не двигаясь, а брюнет продолжил исследовать неизученные части тела супруга.
Блондину не нравилось то, что сейчас он, весь открытый, лежит под мужем, не двигаясь. Поэтому омега принялся поглаживать торс Гука. Он невесомо, почти эфемерно касался груди, кубиков пресса, напряженной спины и лопаток. Сам Чонгук радовался этому, ведь это значит, что его мальчик осмелел.
Тэхён притянул темноволосого к себе и коснулся губ, легким чмоком, но альфа углубил и этот поцелуй, вновь опрокидывая привставшего светловолосого на кровать, не переставая мять его ягодицы. Всё, о чём Чонгук думал, так это о том, как доставить мужу максимум приятных ощущений.
Перестав терзать губки парня, опустившись на ножки, брюнет не обделял вниманием ни одного миллиметра, целуя и кусая внутреннюю сторону бедра. Только тогда, в отличие от тех громких вздохов, что были раньше, альфа услышал глубокий, полный счастья и возбуждения, стон.
— Делай так почаще, любимый. — сказал мужчина, на секунду отрываясь от своего занятия.
Гук встал, снимая с себя последнюю часть костюма, и который раз навис над Тэхёном. Только теперь он протиснулся меж ножек омеги, устраиваясь там по своему удобству и желанию; а блондин лишь податливо раздвигал ножки и жался к телу мужа, переполненному отдачей и теплотой.
Мужчина взял с прикроватной тумбы лубрикант и выдавил немного на пальцы. Светловолосый, увидев сие действо, непроизвольно расширил глаза. Но отступать было некуда, тем более кольца мышц уже коснулись два пальца.
Чонгук медленно вводил по одной фаланги обоих пальцев в супруга, не собираясь отступать. Введя до конца оба, альфа начал двигать ими. Мышцы совсем не поддавались напору, наоборот сокращались.
— Расслабься, иначе я смогу причинить тебе лишь боль. Радость моя, перестань. Тэхён-и, ты когда-нибудь видел свое лицо, когда удовольствие граничит с болью. Если нет, то знай — оно прекрасно.
Лицо омеги залилось краской, но стеночки разошлись в стороны, пропуская пальчики. Чонгук резко достал, и уже ввёл три пальца. Они помещались намного хуже, чем предыдущие.
— Я давно хотел спросить. Какой твой любимый цветок?
— Гук-ки его не-е-ет, — Тэхёна подбросило, ведь альфа коснулся чего-то внутри.
— А вот я обожаю, цветение сакуры, — мужчина продолжил двигаться внутри супруга, отвлекая разговорами.
Брюнет потратил на растяжку около десяти минут, посчитав это вполне достаточным, и, смазав свой член, медленно вошёл в приятную узость.
Глаза омеги покрылись пеленой, из-за брызнувших слёз, умело собранных Чонгуком. Парень потянулся к мужу за успокоительным поцелуем и альфа не против, если нужно он мир положит к ногам его супруга.
Тэхену плохо, больно, он губу кусает до крови, простыню в руке сжимает, пытается сдвинуться. Ему мешают, к себе притягивают, линию скулы очерчивают и целуют, забирая половину боли.
Рука брюнета находит руку светловолосого, сплетая пальцы. Моментально маленькие коготочки впиваются в руку мужчины. Чонгук омежий член в руку берёт, на уздечку надавливает, пытается успокоить своего мальчика.
Блондин полудушенно скулит, мычит, сказать что-то пытается, но выходит что-то нечленораздельное, непонятное; пробно толкается навстречу, и отворачивает голову от режущей боли.
— Потерпи, — альфа старается, правда, целует куда дотягивается, свободной рукой живот поглаживает, двигаясь неторопливо, тягуче, медленно. Брюнет поднимает глаза на Тэхёна, замечая алую бисеринку крови, тут же слизывая её, проводя языком до живота.
Удовольствие Тэхёна настигает, когда Чонгук касается заветной точки, той же и тогда пальцами, ощущения те же, даже лучше. Омега выгнулся в позвоночнике, откидывая голову, пользуясь этим моментом, муж подкладывает подушку под поясницу. Так ему должно стать легче.
Из дальнейших событий Тэ-тэ помнит все сумбурно. Он помнит, как ему было хорошо, когда Гук входил в него, он помнит, как хрустел его позвоночник при особо сильных толчках, помнит, как уставший желал любимому спокойной ночи.
А если омега и забыл что-то, то брюнет обязательно напомнит и в красках распишет — как светловолосый просил взять его глубже и грубее, как надрывно ломал голос в тенористых стонах, как просил его повторить, когда-нибудь ещё раз и многое другое...
Завтра Тэхён будет вогнан в краску рассказами альфы, будет отрицать все сказанное им. Но все завтра. Сейчас, они мирно спят, в объятиях друг друга. Только... омежка отвоевал себе большую часть кровати, но мы не скажем этого Гуку.

Это останется нашим маленьким секретом...