Суицид

Рассказ о суициде

Черный резиновый коридор, идущий по кругу

Рассказ соседки с десятого этажа
Здравствуйте, Ольга Петровна, а я к вам с большой просьбой! Спасибо, я так и знала, что вы мне не откажете. А просьба у меня вот какая – за нашей соседкой Кариной с одиннадцатого этажа присмотреть. Ну да, конечно, она не ребенок, а только и взрослой ее не назовешь, как и всякого непросвещенного человека. Да нет, я не про образование говорю, с этим у нее как раз все в порядке, два их у нее! Но неверующая она была до недавнего времени, а отсюда и все ее беды произошли. Какие беды, спрашиваете? Ну, я от вас никогда ни полслова про соседей не слышала, а потому могу вам спокойно это дело доверить, по секрету, конечно. Она ведь, Кариночка-то наша, думала с собой покончить. Ну как это «отчего»? Отчего все женщины с ума сходят, оттого и она – от любви, само собой! То есть, это так молодые говорят – «от любви», а поживешь с мое, так и узнаешь, что от любви рождаются только мальчики да девочки, а уж никак не сумасшествие с самоубийством. А где самоубийство, там страсти да бесы, а не любовь. Нет-нет, не пыталась она покончить с собой, слава Богу, до этого не дошло. И в дурдом не попала, что тоже неплохо. Но только я лучше вам все по порядку расскажу, раз уж я Карину на вас оставляю.
Дело было еще ранней весной. Решила я съездить на недельку-другую в Подмосковье, к моим хорошим друзьям, пожить у них на природе, подышать чистым свежим воздухом на тающем снегу. Замечали, какой воздух стоит над тающими снегами за городом? Вот-вот, именно за городом. Не надышишься! Ну и по обычаю поднялась я на одиннадцатый этаж к Карине – отдать ключ от квартиры и от почтового ящика, чтобы она почту вынимала и за квартирой присматривала, мало ли что. Поднялась, позвонила. Долго она мне не открывала, я уж возвращаться хотела да к вам идти, но тут дверь отворилась – и я так и ахнула! Обычно аккуратненькая, как перепелочка, всегда нарядная Карина появилась в синем шелковом своем китайском халате, ну вы его видели не раз, только халат весь мятый и в пятнах каких-то, а сама-то, сама-то! Нечесаная, неумытая, лицо опухшее, глаза красные.
– Что с тобой, Кариночка? Заболела?
– Хуже.
– Хуже – это значит умерла или в похмелье. Ты живехонькая, так выходит – похмелье?
– Можно и так сказать. Похмелье от любви.
– А что ж это от тебя не любовью пахнет, то есть, духами, цветами и шампанским, а водочным перегаром несет, как из пивного подвальчика на углу?
– Да нет, теть Нина, я водку пока не пью, вы же знаете, – вино это.
– Ну надо же! Никогда бы не поверила, что от вина может так вонять на другой день, ты уж прости меня, дорогая моя.
– Да это не другой день, теть Нина, я уж две недели пью…
– Вот как… Пройти-то можно? Я по делу к тебе.
– Проходите.
Вошли мы в квартиру, а там – полный разгром и мерзость запустения. Единственное чистое место – компьютерный ее столик. Кариночка, вы ведь знаете, работает больше дома, за компьютером, как все они, переводчики. Вот там и порядок какой-то наблюдается, а вокруг – ну чисто Мамай ночевал! Постель на раскладном ее диванчике не убрана, и видно, давно не убиралась, да и белье не менялось. На обеденном столе бутылки стоят, бокалы, чашки чайные, пачки сигаретные валяются и какие-то огрызки по тарелкам.
– Садитесь, теть Нина, – говорит мне Кариночка и убирает со стула какую-то одежку.
– Сяду. И ты садись да рассказывай, что у тебя стряслось. Только сначала, будь добра, накинь на себя что-нибудь теплое – надо дом твой проветрить, тут дышать нечем.
Послушалась она, накинула на спину свитер, завязала рукава на груди, а я пошла и балконную дверь настежь отворила. На балконе у нее тот же бедлам творится: по полу какие-то вещи, мусор валяется, а возле перил в роскошном таком синем горшке стоит высохшая елка.
Села Кариночка к столу и начала трясущимися руками пачки сигаретные перебирать, а они у нее все разные! Ну, я вижу, что ей и рассказать мне все хочется, и как приступить к делу не знает. Решила я ей помочь, сама разговор начала.
– А что это у тебя все сигареты разные? Хотя погоди, я сама эту загадку разгадаю. Так, ты у нас толком курить не умеешь, а сейчас тебе приспичило, по твоему погромному душевному состоянию, курением нервы успокаивать. Да вот не приносит тебе сигаретный дым никакого нервного успокоения, одна только тошнота да горло дерет с непривычки: вот ты и пробуешь разные сорта сигарет, ищешь подходящие, не очень противные. Так?
– Та-а-ак! – говорит Кариночка и удивленно на меня опухшими глазами хлопает.
– Ну так я тебе сразу скажу: ни вино, ни сигареты тебе никакого облегчения не принесут, ты и не надейся. – Я оглядела комнату и в корзинке для бумаг увидела пустые вскрытые пачки от таблеток с надписью «Крепкий сон». – И снотворные тоже тебе не помогут. Не только эти – травяные, безвредные, но даже и те, что только по рецептам продают. Ты уж не травиться ли валерианкой с хмелем и страстоцветом пробовала?
– Какой такой страстцвет? – спрашивает Карина, на прямой вопрос не отвечая.
– А вот «пассифлора» на пачке написано, по-русски – страстоцвет. Что молчишь? Сколько пачек выпотрошила и выпила, признавайся?
– Десять…