Легенда об ангеле. Книга 1. Провидение.

Глава 1.

Обычно дочери уважают отцов. Дочь может считать отца настоящим героем или вознести на такой высокий пьедестал, что не взобраться больше никому из людей, к которым она испытывает привязанность. Мой отец, как я считала, заслуживал не просто уважения или преданности, или даже любви. Я перед ним благоговела. Он был для меня больше, чем сверхчеловеком - он был богом.
Одно из моих первых воспоминаний:двое мужчин стоят, сжавшись от страха, в кабинете отца, а тот говорит им вещи, которых я не понимаю. Его слово всегда было последним, никто не смел перечить отцу. Разжалобить его не могла даже смерть.
Моя прежняя жизнь закончилась 14 декабря, когда я ответила на телефонный звонок.
- Нина, - тихо проговорила мама, - ему осталось совсем недолго. Ты должна приехать сейчас же.
Я поставила телефон рядом с собой на кровать, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, но аппарат всё-таки свалился на пол. Две недели я будто жила в ином мире; звонки, звонки, один ужаснее другого. Сначала медсестра из больницы сообщила, что отец попал в аварию. Мой номер он набирал на мобильнике последним, чем возложил на меня ужасающую обязанность передать эту сокрушительную новость матери. В последние дни краткие отчёты обо отсутствии изменений сменялись мягкими предложениями приготовиться к неизбежному, и я едва ли не радовалась, что близится момент, когда звонки наконец прекратятся.
Странно было идти в прихожую, брать пальто и ключи. Действия казались такими обыденными. Разве может начинаться с этого поездка для прощания с отцом? Казалось, обычная жизнь осталась далеко в прошлом, и я оплакивала ее, пока шла к машине и запускала мотор.
Отец стоял у руля кораблестроительной индустрии и правил кю железной рукой, но я знала его нежным и ласковым - мужчиной, который прерывал важные встречи, чтобы ответить на мой пустячный звонок, осыпать поцелуями мои ссадины и переписывал сказки так, чтобы принцесса всегда выручала из беды принца. А сейчас он беспомощно лежал на кровати в спальне, которую делил с моей матерью, и таял на глазах.
У двери меня встретила домоправительница Агата:
- Мама ждёт тебя, дорогая. Поднимайся наверх.
Агата взяла у меня пальто, и я поползла по лестнице, чувствуя, как с каждым шагом комок подступает все ближе к горлу. При входе в комнату мимо меня проскользнула сиделка, я вошла и, увидев отца, содрогнулась. Лицо его было жёлтым и блестело от пота; обычно чисто выбритый подбородок потемнел, над пересохшими губами топорщилась щетина; грудь тяжело вздымалась и опускалась, и после каждого вздоха мама ласково говорила отцу слова утешения. Приглушённое пикание мониторов и сопение насосов - аккомпанемент к моему самому страшному ночному кошмару.
С момента аварии всякий раз, когда я приходила к отцу, мои ноги превращались в корни - пробивали ход сквозь туфли и вырастали в деревянный пол. Я не могла двинуться с места - ни шагнуть вперёд, ни убежать.
Мама посмотрела на меня усталым, полным страдания взглядом и сказала:
- Нина, подойди, дорогая.
Она подняла руку, подзывая меня, однако ноги не слушались. Мама понимающе вздохнула и приблизилась ко мне, так и держа руку вытянутой вперёд. Я не могла оторваться взгляд от отца - каждый вздох давался ему с трудом. Мама взяла меня за плечи и осторожно подтолкнула вперёд. Сделав несколько неуверенных шагов, я остановилась.
- Я всё понимаю, - шепнула она.
Буквально отдирая ноги от пола, я позволила матери подвести себя к отцовской кровати.
- Джек, дорогой, - произнесла мама успокаивающим тоном, - здесь Нина.
Я вновь увидела отчаянную борьбу отца за глоток воздуха, наклонилась к нему и шепнула в самое ухо:
- Я здесь, папочка.
Дыхание сбилось, и отец что-то неразборчиво пробормотал- Не пытайся говорить. Просто отдыхай. - Дрожащими пальцами я прикоснулась к его руке. - Я побуду с тобой.
- Синтия, - позвал маму из дальнего угла комнаты поверенный в делах и друг отца Томас Розен.
Со страдальческой миной мама глянула на папу, наскоро придала меня к груди и бесшумно пошла к Томасу. Шелест из голосов влился в поток звуков, которые издавали прецепленные к отцу аппараты.
- Нин... - сглотнул он, - Нина.
Я поискала взглядом маму, пытаясь в последний раз найти в ее глазах признак надежды, но увидела только неизбывную печаль и повернулась к отцу, чтобы сказать последнее прости.
- Папочка...- начала я и запеклась, слова не шли с языка. Мне так хотелось облегчить его страдания, что я закрыла глаза, медленно выдохнула, борясь с неуверенностью и начала заново: - Я должна была сказать тебе, все нормально...тебе не стоит держаться за жизнь ради меня, но я не могу.
Дыхание отца замедлилось. Он слушал меня.
- Я не хочу быть единственной, кто позволяет тебе уйти, папочка. Я хочу, чтобы ты поправился, но знаю, ты очень устал. Так что если хочешь уснуть...спи. - Отец попытался улыбнуться, уголки рта дрогнули.
Мои губы растянулись в улыбке, а лицо исказила гримаса.
- Мне так не хватает тебя, папа! Как я буду жить без тебя? - Я втянула воздух, отец сделал то же, но на этот раз как-то иначе. У него не осталось сил для борьбы.
Я снова обернулась к маме, она смотрела на меня тяжёлым взглядом, с глазами, полными слёз. Отец сделал ещё один глубокий вдох и медленно выпустил воздух. Вместе с ним из тела выскользнула жизнь. Звук напоминал свист спускающейся шины - медленно, ровно и неуклонно сходящей на нет. Тело обмякло, и взор безучастно уставился в пространство.
Медсестра отключила кардиомонитор, а я все смотрела на спокойное лицо отца. Он умер. Осознание этого окатило меня волной. Внутри все сжалось, руки - ноги стали чужими, будто и не мои вовсе. Я кивнула и улыбнулась,а по щекам текли слезы. Он поверил моим словам и уснул...навсегда.
Томас прикоснулся к моему плечу подошёл к изголовью кровати. Он протянул руку и прикрыл ладонью глаза отца, произнося какие-то красивые слова на иврите. Я склон даст и приникла к отцовской груди. Впервые в жизни он не ответил на мое прикосновение.