Приснись мне

4. Ночь

Ближе к ночи, когда уже совсем стемнело, ребята начали жарить над костром зефир. То и дело слышалось как кто-то обжегся или уронил зефирку в огонь. Кто-то начал играть на гитаре, кто-то лезет обниматься со всеми, кто-то что-то поет. Весело.

- Вот Черт! Опять!

Женя вскочил на ноги и бросил на землю свою веточку. У него сгорела очередная порция зефирок, поэтому кареглазый до сих пор не смог отведать мягкие белые вкуснятины.

- Ли, ты же сказала, что не хочешь больше? - спрашивает меня парень и подходит ко мне, отнимая мою ветку.

- Вообще-то хочу! - усмехаюсь я, наблюдая, как кареглазый снимает одну зефирку с веточки.

- Меня это уже не волнует, - ухмыляется Женя. - Нужно было раньше говорить... Приготовишь еще?

Усмешка растянулась на моем лице. Это ж сколько наглости нужно иметь, чтоб вот так себя вести? Ответ прост и очевиден: вести себя нужно так, как ведет себя Женя. Да, он хороший парень, хороший друг, но иногда появляется ощущение, что у него в отдельные моменты начинает детство играть в кое-каком месте.

- Нет уж, - говорю я, наблюдая за парнем. - Сам себе готовь, не маленький ребенок уже.

Парень обиженно надулся и со всего маху плюхнулся на бревно.

Раздался животный крик.

Мы все покатились со смеху, посмотрев на перекошенное от боли лицо Жени. Он соскочил с бревна и начал материться на весь белый свет. Мы тоже оказались виноваты в том, что этот взрослый с душою ребенка приземлился прямо на выпирающую часть ветки своей пятой точкой. В следующий раз пусть смотрит на что он садится.

- Нет чтобы пожалеть, вы ржете! - обиженно ворчит кареглазый, потирая больное место. - Тоже мне, друзья называется.

- Эй-эй, не мы виноваты, что ты не смотришь на что садишься, брат! - смеясь, говорит ему Марк. Двусмыслие в этой фразе заставило нас взорваться новым приступом смеха.

- Да ну вас всех!

Женя встал с земли, повернулся к нам спиной и пошел в сторону своей палатки.

- Эй, ребят, он на нас обиделся, - проговорила девушка Марка, перестав смеяться. Никогда не замечала раньше, чтобы Соню волновало что-то кроме ее самой.

- Остынет, - фыркнула Настя, пожав плечами. Мы все, - кроме Сони, ясное дело, - прекрасно знаем, что Женя быстро отходит. Сейчас обижается, а завтра уже словно ничего и не было.