Вкус библейской войны

15

Прямо у выхода из пекарни, в коридоре, ведущем к кабинету мистера Моргана и комнате отдыха для персонала, уже целую вечность стояла небольшая белая доска. Ферн никогда не видела, чтобы на ней писали. Может, Эллиот думал, что на ней будет удобно составлять расписание или оставлять напоминания, но руки до этого у него так и не дошли. Ферн решила: доска идеально подходит для ее замысла. Конечно, она не сможет писать на ней ничего личного, но, в конце концов, прямота не в ее стиле. Писать нужно около восьми, после того, как пекарня уже закроется, но до того, как придет Эмброуз. Он единственный, кто увидит послание. И сотрет его, если не захочет, чтобы кто-то еще это увидел.

Важно заставить его улыбнуться. Важно, чтобы он понял: послание адресовано ему. Но нельзя привлекать внимание окружающих и выставлять себя идиоткой. Ферн два дня не могла подобрать подходящих слов. В голову приходило все что угодно, начиная с «Привет! Здорово, что ты вернулся!» до «Мне плевать, что твое лицо больше не идеально, я все еще хочу от тебя детей». Но все это не годилось. А потом ее осенило, и она большими черными буквами на белой доске написала. «ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ ИЛИ ВОЗДУШНЫЕ ЗМЕИ?», а сбоку нарисовала красный шарик — его любимый цвет. Он сразу поймет, что это Ферн, ведь когда-то давно они обменивались миллионом таких вопросов. Вообще-то именно Эмброуз впервые спросил ее: воздушные шары или змеи? Тогда она выбрала змея, потому что, будь она им, могла бы летать, и кто-нибудь при этом всегда бы держал ее. Эмброуз выбрал шарики: «Мне хотелось бы улететь туда, куда меня унесет ветер. Я не хочу, чтобы кто-то меня удерживал». Интересно, ответит ли он так же сейчас?

С тех пор как Эмброуз обнаружил, что это она писала послания вместо Риты, и их общение сошло на нет, Ферн очень скучала по его ответам, зачастую односложным и немного смешным. Она ближе узнала Эмброуза и раскрыла ему себя. Именно себя, а не Риту.

Ферн два дня следила за доской, но надпись осталась нетронутой, незамеченной, без ответа. Поэтому она стерла ее и попробовала снова: «ШЕКСПИР ИЛИ ЭМИНЕМ?» Он должен вспомнить. В школе она была почти уверена в том, что он разделит ее тайное восхищение рэпером. К ее удивлению, Эмброуз ответил: «Шекспир». Он приложил к ответу несколько любимых сонетов и заметил, что Шекспир мог бы стать отличным рэпером. Так она поняла, что Эмброуз не только был красавцем, но еще и увлекался поэзией. Ни один из героев романов, которые так любила Ферн, не мог с ним сравниться.