Легко приходят - легко уходят

Глава 3

Было 16.10. Я лежал в тени дерева на пологом холме, спускавшемся к шоссе. Я преодолел приличное расстояние и был далеко от тюрьмы. Преследователей не ожидалось. Все-таки идея с перцем великолепно
себя оправдала, собаки не взяли след. Но мне оставалось пройти еще добрых пять миль до железнодорожной станции, а местность была плоской и открытой, как бильярдный стол. Я не осмеливался выйти из леса до темноты. По ту сторону шоссе находилась маленькая ферма: домик и три сарая. Еще там была рига и всякий хлам. Я не обращал на ферму особенного внимания до тех пор, пока из домика не вышла девушка и не потащила куда-то большую корзину с дынями.
С такого расстояния я не мог рассмотреть девушку, да и мне она была совершенно безразлична. Но я не мог оторвать взгляда от дынь, при виде которых рот наполнился слюной. Когда стемнеет, можно спуститься вниз и стащить несколько штук. А пока шоссе было достаточно оживленным: грузовики, везущие дыни в Окленд, сверкающие «кадиллаки», один раз я заметил полицейскую машину с мигалкой...
Лениво тянулось время. В шесть часов у фермы появился старенький грузовик. Он подъехал к одному из сараев. Вышла девушка. Двое мужчин вылезли из грузовика: один – молодой, другой – средних лет. Все трое ушли в дом. Я представил себе, как они сели за ужин, и эта картина причинила мне большие мучения. Я был настолько голоден, что накинулся бы с удовольствием даже на вонючую лагерную еду.
Солнце село, высыпали звезды. Движение по шоссе совсем замерло. Патрулей я не видел и решил, что можно идти смело. Я вышел к дороге и не увидел ни единой машины. В одном из окон фермерского домика горел свет. Я поискал взглядом собаку – ее тоже не было. Быстро перебежав шоссе, я двинулся к ферме, оглядываясь и вздрагивая. Ворота были закрыты. Перемахнул через забор и подбежал к одному из открытых сараев.
Внутри было темно, но я чувствовал запах дынь. Осторожно вошел. У меня не было ножа, и я раздавил дыню руками. Теплый сладкий сок утолил мою жажду и приглушил голод. Я так устал, что глаза слипались. Отдохну, решил я, полежу пару часов, а потом проделаю последние пять миль до станции. Ощупью нашел корзину с дынями и залез за нее, в глубь сарая. Я еще слышал звуки радио из фермерского домика: передавали танцевальную музыку. Я закрыл глаза. Здесь так хорошо пахнет... интересно, удастся ли мне сесть на поезд... мне везло слишком долго... так долго...
Я проснулся так внезапно, что у меня екнуло сердце. Сквозь приоткрытую дверь виднелась линия далеких холмов. Солнце поднималось в кроваво-красном небе, и его лучи пробивались в сарай. Я вскочил на ноги: что я наделал! Проспать, как мертвый, больше восьми часов! С шоссе уже доносился шум грузовиков. Теперь не было и речи о том, чтобы идти к станции полем. В этой полосатой тюремной одежде меня опознает любой шофер.
Послышались звуки из домика: голоса, шум, движение. Немного позже я почувствовал запах ветчины. Прошло примерно полчаса. Из дома вышли двое мужчин, а за ними девушка. Ей было лет семнадцать, почти ребенок. Худенькая, с загорелым личиком и замечательной улыбкой...
Все трое некоторое время разговаривали, потом мужчины забрались в машину и уехали. Девушка вернулась в дом. Я съел еще одну дыню и устроился поудобнее за кучей корзин. Теперь сарай стал моей тюрьмой. Но, поразмыслив, я решил, что это не так уж и плохо. Почему бы не посидеть в безопасности, пока не утихнет погоня?
Здесь было душно, и я задремал. Проснулся внезапно, почти через час. В сарае кто-то был. Я услышал движение и осторожно выглянул. Девушка сортировала дыни и складывала их в три кучи. Она работала быстро и ловко, повернувшись ко мне спиной, и, когда она наклонялась, ее длинные волосы падали с плеч.
Я наблюдал за ней и думал, что делать, если она меня заметит. И вдруг я понял: она уже знает о моем присутствии. Девушка прервала свою работу, но потом снова принялась за нее, уже в другом ритме. Разумеется, она сильно испугалась. Она, казалось, разучилась обращаться с дынями: они падали и катились...
Если я немедленно что-нибудь не предприму, девушка выскочит из сарая и, возможно, начнет кричать. Я чувствовал, как растет напряжение.
Я встал и сказал как можно более естественно:
– Не бойтесь меня.
Она повернулась, бледная, как мел, несмотря на свой загар. Конечно, она попыталась кричать, но голос отказал ей. Я, должно быть, выглядел жутко: не брился два дня, грязный, напряженный, в полосатой одежде. Страшный каторжанин.
– Я не собираюсь вас обижать, – говорил я, а она медленно пятилась.
На девушке были джинсы и красная с белым ковбойка. Когда она прижалась к стене, я видел, как быстро поднимается и опускается ее маленькая грудь.
– Не подходите ко мне, – сказала она тихо.
– Мне очень жаль, что я вас напугал. Но и вы испугали меня. Я тот человек, за которым охотятся. Я сбежал из Фарнворта. Помогите мне. – Я боялся, что, как только перестану говорить, она выскочит из сарая и закричит. – Я голоден, и мне нужна одежда. Вы поможете мне?
Девушка постепенно выходила из шокового состояния и кое-что уже соображала.
– Что вы здесь делаете?
– Я хотел есть. Вчера вечером я забрался в сарай за дыней и оказался настолько глупым, что позволил себе здесь уснуть. Я собирался добраться до станции еще до темноты.
– Но они следят за станцией, – выдохнула она, и я понял, что победил ее страх. – Вчера передавали по радио. Именно там они вас и ждут.
– Значит, мне нужно придумать что-нибудь другое. Я не хочу вовлекать вас в неприятности, но не согласитесь ли вы мне помочь?
Румянец пробился на ее щеках.
– Я читала о Фарнворте, – сказала она. – Я вам помогу. Не хочу, чтобы вы возвращались туда. Вы хотите есть?
– Да, ветчина пахнет очень аппетитно.
Ей удалось выдавить подобие улыбки.
– Подождите меня.
Она ушла. Если она вызовет полицию, значит, мне не повезло. Столько трудов и мук пойдут прахом из-за какого-то испуганного подростка. Почему ее так долго нет? Уж не пойти ли в дом и посмотреть, что она там делает? Но тут девушка вернулась, и в ее руках было ведро с водой, полотенце и мыло, бритва и узел с одеждой.
– Теперь я принесу вам еду.
Минут десять спустя она вернулась с подносом. Шесть яиц, четыре ломтя ветчины и кофейник кофе. За это время я успел побриться и переоделся в костюм, который, как я догадался, принадлежал ее брату. Он был поношенный и немного тесноват мне, но зато как приятно было сорвать с себя мерзкие тюремные тряпки!
Я ел и чувствовал на себе ее любопытный взгляд. Наконец, она села рядом со мной на ящик.
– Как это вам удалось? Я думала, что из Фарнворта никто не сможет убежать.
Я рассказал ей все. Про то, как мы с Роем нуждались в деньгах, как затеяли кражу и как я прикрыл Роя. Про Фарнворт, про собак и про Бойда... Она слушала меня с широко раскрытыми глазами. Этот рассказ оказался полезным и для меня: в первый раз за все время я облегчил душу.
– Если я попадусь, – сказал я, – то меня изобьют до полусмерти, потом бросят в карцер. Трое охранников будут приходить туда с ремнями и колотить меня столько, сколько у них хватит сил. Каждый день в течение недели они будут делать это. Я видел людей, вышедших из этой камеры. Калеки...
Она удивленно охнула.
– Но я не собираюсь сдаваться. Лучше умереть, чем возвращаться в Фарнворт.
Я закурил из пачки, которую она положила на поднос. Какое блаженство...
– Вы не должны идти на станцию, – сказала девушка с тревогой. – Я помогу вам добраться до Окленда, если вы хотите именно туда.
– Да, это было бы замечательно. Но как вы мне собираетесь помочь?
– Через час сюда приедет машина за дынями. Ее водит Вильямс. Парень приезжает каждый день и обедает. Пока он ест, вы сможете спрятаться в кузове машины. Вильямс едет на оклендский базар. Обычно он ставит грузовик на рыночной площади и идет за деньгами, а вы в это время ускользнете.
Так все и случилось.
Девушка дала мне на дорогу пять долларов – все деньги, что у нее были. Она также дала мне две пачки сигарет и предупредила, что у меня в запасе всего несколько часов. Когда брат вернется и обнаружит, что его одежда исчезла, ей придется сказать ему правду. Мне нужно побыстрее уехать из Окленда, но я могу не беспокоиться, по крайней мере, до 7-8 вечера. Раньше ее отец и брат не возвращаются. Я хотел поблагодарить свою спасительницу, но она не принимала никаких благодарностей. Девушка сказала, что ни одного мужчину не послала бы обратно в Фарнворт, а у меня и так достаточно несчастий.
Когда грузовик выворачивал на шоссе, я, зажатый корзинами, посмотрел на нее в последний раз. Девушка в джинсах и ковбойке помахала мне рукой. Я унес эту картину в памяти, и она будет со мной до конца дней моих.