Сокровище князя Синаня

- Нам стало известно, что князь Синаня накануне посещал район Красных фонарей, - голос императора был ровный и скучающий, но Байюэ было сложно обмануть. - Неужели расследование дела семьи Лю завело князя в столь отдаленные места? Мы ждем отчета.

Дуань Байюэ изящно поклонился, взмахнув рукавом, и приготовился достойно ответить на колкость, как вдруг случилось это.

Изысканный стеклянный флакон выпал из рукава князя Синаня и покатился по полу. Дерево и стекло - звонкое сочетание, так что стук от падения и последующее дребезжание было сложно не заметить. Император прервал привычную пикировку. Князь молниеносным движением поднял флакон и снова спрятал в рукаве. Чу Юань сдвинул брови - в подобных сосудах обычно хранились мази или притирания, что использовались наложницами и наложниками, в том числе для возбуждения желания или для облегчения процесса проникновения.

Дуань Байюэ спрятал руки в рукавах и застыл в привычной почетной позе. Бровь императора вопросительно изогнулась. Князь продолжал хранить молчание с натренированным загадочным видом. Император нахмурился, продолжая сверлить фигуру Байюэ взглядом. Князь вздохнул.

- Я их позаимствовал.

- Нам стало интересно, как эти благовония связаны с делом семьи Лю? И почему их непременно надо было «заимствовать» в борделе? - голос императора выражал озабоченность исключительно делами империи, но глаза таили острые осколки льда. И обольщаться молодым и нежным внешним видом Чу Юаня мог только простофиля и невежа. Князь Синаня им не был.

Князь помолчал, немного покосившись в сторону.

- Я их «позаимствовал» не в борделе.

Удивление на лице императора казалось достигло предела. Дуань Байюэ тихонько про себя выдохнул - переигрываешь, Чу Юань, ты же просто в холодном бешенстве.
Князь вытащил руку из рукава одеяния и протянул флакон императору.

- Я позаимствовал их у тебя.

Флакон был смутно знаком. Кажется, еще вчера стоял в ряду многих рядом с тазом для умывания и содержал в себе притирания. Императора тогда заинтересовала инкрустация в виде цветущей сливовой ветви на фоне солнца, да и запах был нежным, хоть и едва уловимым, а масло приятно растекалось по коже, смягчая ее. Но признать, что у императора вдруг оказались для личного пользования притирания, популярные в районе утех, да еще с двойным смыслом в использовании, - Чу Юань не мог. Как и затягивать неловкое молчание.