Глаза открываются и взгляд фокусируется. Перед лицом виднеется знакомая физиономия.
- Польша? - спрашивает немец, поднимаясь с лестницы.
- А.. ага.. Вы чего тут? А... - по голосу было заметно, что юноша сильно нервничал. Разумеется, перед тобой стоит страна, что когда-то, буквально, разделила тебя с другой страной, ощущается легкий страх. Даже.. не легкий. Он хоть и знал, что Третий изменился, но вот боязнь не ушла.
- Сижу, - произносит Рейх, слегка мрачнея от очередных воспоминаний.
- Извини. Ну.. за то, прошлое, - виновато опускает свою голову фашист. Поляк совсем не ожидал подобных действий со стороны ЭТОЙ страны, из-за чего его лицо облилось краснотой от смущения.
- Все в-ведь прошло? Эхехех... Давайте не будем об этом... - говорит он, тут же обращая внимание на одежду и в общем, на состояние своего собеседника. Появилась легкая тревога за чужое здоровье. Впрочем, Польша и так по характеру мягкий, так что не удивительно, что в нем есть чувство.. жалости.
- Вы же так легко одеты! Так и до обморожения не далеко! - выдает Польша, хватая чужую руку и стремительно направившись к нужной квартире, где, собственно, он и проживает. Третий Рейх, еле поспевая за другой страной, пытается поспевать за ним, но постоянно спотыкается. Тут так же сыграла и усталость. Уже в квартире поляка, хозяин дома велит раздеваться и идти в ванную комнату, где будет готовиться теплая вода. Нацист против говорить ни чего не стал, разве что, утвердительно кивал, да угукал. В данном случае ему не на что ругаться, а так же показывать недовольство. На улице он скорее умрет от холода, а идти ему, как известно, не куда и не к кому. Судьба же, как посчитал немец, сделала ему подарок, в виде добродушного Польши. После теплой ванны, когда этот милый мальчик так же дал сменную одежду, это парочка сидела за кухонным столом. Рейху добродушно предложили теплый чай, а сам Поляк сделал себе горячий шоколад. Эти минуты у них прошли в полной тишине.
- С чего ты так добр ко мне? - не сдержавшись полюбопытствовал нацист.
- Честно.. Я не знаю. Мне стало вас.. жалко? Простите, - нелепо и так неуместно улыбается Польша, заставляя сердце Третьего невольно сжаться.
" А ведь когда-то я причинил ему боль... " - думает он, мысленно проклиная себя за свои былые действия. Не важно, сколько времени пройдет, похоже, он всегда будет помнить о своих поступках, и из-за них же призирать себя.
- Мы на разных уровнях, чтобы обращаться ко мне на "вы", так что хватит "вы"-кать, Польша, - вздыхает Рейх, недовольно хмурясь.
- Ла-ладно? Хаах.. Думаю, мы на одной волне! Не так ли? - уже с легкой "радостью" в голосе спрашивает поляк, в мгновении Ока получив ответ.
- Нет. Я спустился на дно, если не ниже, - с грустной усмешкой выдал Рейх.
- Нет.. Мы.. разве мы все не равны? То есть.. Аха... не важно... Я... я пойду застелить ва.. тебе постель, - спешно поднимается со стула и поспешно отправляясь в другую комнату. Спустя пару минут оба уже устраиваются на своих местах. Поляк улегся на своей кровати, а Рейх на диване. Пожелав друг другу спокойной ночи, оба засыпают.
Так проходят ровных месяца.
Польша приютил Третьего Рейха, а тот в ответ помогал ему по дому, пока не нашел работу, а там и жилье. За это время он уже заметил, что с этим доверчивым и заботливым существом ему довольно спокойно и уютно. Он дарит ему позитив, от которого появляется желание отплатить взаимностью, но как, фашисту не известно. А все началось с минуты, когда по истечению двух месяцев жизни сообща, у Третьего Рейха случился срыв, быть точнее, вызванная от сна с обрывками из процесса "изменения".
Оо.. Первый год была сплошное насилие и унижение. Великобритания, в компании СССР, все время напоминал об его поражении. О том, какой он жалкий и ни кому не нужный. И разумеется, всегда хвалил и возвышал коммуниста, от чего на душе ТР проявлялось глубокая ненависть. Он всегда хочет как-то ответить, но приходится всегда.. Стиснув свои зубы, терпеть. В один из таких минут он просто выцедил:
- А Вилка.. Вилка... Не уж-то в Совка влюбился? - правда, пожалел, что сделал это. Его тогда знатно избили до состояния овоща, после чего, заставили ходить кругами около двух-трех часов. И продолжили бы, если он не упал в обморок от нагрузки.
В момент исетрии, когда ему мерещились черные сапоги, быстро приближающиеся к лицу, к животу и другим частям тела, Польша тут же появляется, обнимает Рейха, прижимая того к себе да утешая тихим шепотом "Кошмар? Я знаю, как помочь.. Просто начните считать с ста одного до нуля..". Фашист тогда чувствовал всю теплоту чужого тела, слышал сердцебиение, каждый вдох и выдох... Тогда было так спокойно и мирно... И от каждого такого воспоминания от той ночи, немец понимает, что этот поляк захватывает его сердце, даря сплошную любовь. И только с ним он ощущает то спокойствие.
- Ни когда бы не подумал, что влюблюсь в Польшу, - в слух размышляет Рейх, сидя на полу, уперевшись спиной о стену. И он совсем не подозревает, что рядом, буквально в пяти шагах от него, стоит Польша, держа на руках пакеты с продуктами и слушает его голос, краснея с каждой минуты, а потом, роняет все, что держал на пол. Третий осознал, что его слышали. Оно и к лучшему. На лице появляется ухмылка, которая открывает довольно острые зубы. Поднявшись с холодной поверхности, страна направляется к источнику своей любви.
- Р-рейх.. А.. я .. я освободился пораньше.. - неловко улыбается парнишка, собирая яблоки, что были разбросаны по полу. Немец помогая собрать их.
- Начни считать, - шепчет Третий, приближаясь к лицу поляка, сокращая между ними расстояние с каждой секундой. А там, он втягивает его в мягкий и долгий поцелуй. На удивление, на него неумело ответили, чем выдавалось непорочность Польши. Пару минут нежного блаженства закончилась, оба с легкой смущением смотрели друг на друга, ища на не существующий вопрос ответ.
- Ich liebe dich Polen, - прошептал нацист, смотря на эти глаза, что таили в себе целый мир.
- Я.. я тоже тебя... Я досчитал до девяносто трех! А.. или.. я сбился со счета... - красный от легкого неудобства отвечает парнишка, отворачиваясь в сторону
