Мой любимый ди - джей

Ох уж эта любовь

По дороге Мадара выведал адрес, заехал в офис и отнес письмо в кабинет Итачи. Дальше без лишних задержек добрался до квартиры Курамы. Дверь оказалась на половину открыта, похоже тому теперь на всё было плевать. Брюнет зашел и закрыл дверь на замок. Квартира была уютная и просторная. После коридора сразу появилось большое просторное помещение. Все было в глубоких синих, белых и красных тонах. В центре стоял бордовый мягкий диван с несколькими темно-синими креслами и очень мягкими большими подушками. С левой стороны были двери в другие помещения, с правой кухонный отдел синих и белых цветов с пристроенным к нему длинным продольным красного цвета столом. У окна, которое было почти на всю стену, стоял обычный квадратный обеденный стол, возле него было только два стула. На этом столе стояла чашка горячего кофе, который едва-едва был начат. Учиха направился в спальню Кица. Оного там не оказалось, зато было время рассмотреть её. Комнатка была очень маленькая и темная, находилась в ней только средних размеров кровать, тумбочка со светильником и маленький шкаф.
Послышались шаги, Мадара повернулся и на проходе увидел хозяина в черно-бордовом халате, который обнажал грудь и бедро. Когда тот увидел гостя, то шокировано остановился, но быстро взял себя в руки:
– Мадара-сан…
Договорить не дали, быстро повалили на кровать, раздвинули ноги, закинули их на талию и устроились между ними. Курама сначала был в шоке, потом опомнился и виновато посмотрел с чувством сожаления в глазах.
– Больно, да? – Учиха не понял к чему это он клонит, но услышал продолжение. – Неприятно, когда твой насильник захотел тебя, а сам не кончил.
– Заткнись! – взревел брюнет.
– Прости, я действительно…
– Заткнись! – закричал еще громче, схватил за груднички, поднял друга и резко опустил на кровать. 
– Пришел исправить положение? Ну что ж, так мне и надо…
– Хватит я сказал!
Он припал к груди, больше распахивая халат, глубоко носом втягивал запах своего совершенства, посасывал и слегка оттягивал вверх соски, одной рукой гулял по бедру друга, другой зарывался в мягкие волосы и массировал голову. Кицуне часто задышал, его руки лежали по обе стороны от головы, но он не решался воспользоваться ими, чтобы дотронуться до пленительного тела. Брюнет стал спускаться ниже, мокрая дорожка под действием открытого пространства становилась холодной, что приятно остужало горячее тело, но еще сильнее скручивала спираль внизу живота. Обе руки тоже переместились вниз, залезая под ткань и массируя голые ягодицы. Киц схватился за подушку и пытался сдержать воздух в горле. Учиха поднялся и склонился, оставляя между своим лицом и лицом любовника несколько сантиметром.
– Так не пойдет, – лицо стало приобретать розовые оттенки, – стони, – после этих слов он резко вернулся назад, но Курама успел заметить, что лицо было уже красных оттенков. Мадара взял в рот головку его члена, попутно проталкивая пальцы в дырочку. Огненноволосый послушно выполнил просьбу, чувствовать любимые губы и язык на своем паху было очень приятно, но внутренне он боялся, что тому будет неудобно, неприятно или еще что-то. Когда же пальцы внутри стали чувствоваться более четко, тут уже думать было как-то не до этого. То, что боль усиливала возбуждение, мужчина решил не удивляться. В любом случае, с его Чи, и боль станет чем-то приятным.
От стонов Кица голова шла кругом. Учиха все больше смелел и чувствовал власть, но она отличалась от той, которая была направлена на Хашираму. Шатена хотелось просто усмирить и даже отомстить, оттрахать сильно, больно, жестко – до смерти, чтобы больше не проснулся, а рыжего ублажать и ублажать, заставлять извиваться от удовольствия – до потери сознания. Знать, что приносит наслаждение только он, что кроме самого Мадары никто не способен владеть им и доводить до оргазма. Кстати о нем… Учиха так увлекся, что Кицуне чуть не излился в него, но вовремя остановился, вынимая пальцы из разработанного отверстия, на которое уже сами насаживались. Вздох большого разочарования раздался где-то на уровне подушек, брюнет самодовольно усмехнулся, за что получил недовольный взгляд. «Черт! Как же я его обожаю! – думал глава клана. – Во всех его взглядах столько нежности и… любви? Ками-сама, как я раньше не замечал этого? Да, этот всегда присутствующий, не важно, какие эмоции будут, он всегда там есть, взгляд сам выражает огромною эмоциональную привязанность, говорит, что на все пойдет ради меня. Вот как сейчас… когда сердится… я вижу! Теперь вижу... он счастлив со мной. Ни с кем другим он таким не сможет быть. А я отторгал его, не хотел видеть. Думал, если он меня забудет, то ему станет легче. Оказывается, у него есть только один вариант, чтобы облегчить страдания – быть моим и полностью отдаваться. Что он и делал все эти годы, но я не принимал, а взамен от отдачи к нему возвращались оглушительные удары боли и печали. Прости… прости меня… мое совершенство».
За раздумьями брюнет не заметил, что уже входил в аловолосого, его слишком возбудили мысли о том, что только от него Киц заводится. Курама в свою очередь тоже не отставал в наблюдениях. Когда он недовольно посмотрел на любимого, то на его лице словно появилось озарение, и он, не отрывая взгляда от зеленых глаз, стал насаживать Кицуне. Взгляд был настолько пристальный и пронизывающий, что сердце теперь отбивало ритмы не только в груди, но и на уровне паха. «Как же он красив, – билось в рыжей голове, – этот его пошлый взгляд, дикое желание и прекрасное тело. Это всё пока что моё. Он скоро уйдет, но пока обладатель всего этого я! И я навсегда запомню, две наши прекрасные ночи, Чи»
Дальше пошли толчки, Мадара моментально задел простату и, Киц сильно прогнулся в спине. Учиха чуть не задохнулся от такого зрелища. Оторвал руки партнера от подушки и положил их себе на плечи. Тот моментально обхватил его, сильно вжимаясь телом в другое тело. Толчки становились глубже и быстрее, стоны обоих были все громче и раздавались в нескольких комнатах сразу. 
– Ма… ах… дара… АХ… сан…
– Прости… – одышка. – Чи…
Зеленые глаза заблестели неверием и счастьем.
– Чи… прости меня, но… ааах… больше не... а-ах… могу молчать… я безумно, – тяжелое дыхание, – безумно люблю тебя…
– Это я должен просить прощения.
– За что? – удивленно.
– Что никогда не говорил… ха… что люблю тебя, – зеленые глаза распахнулись, но особенно сильный толчок не дал сказать что-либо еще. Учиха продолжил. – Хаширама даже другом не был, я просто боялся, что он навредит тебе, поэтому подчинялся. 
– Чи… – Курама еще не до конца все осознавал, но слезы уже катились по щекам.
– Люблю только тебя, – на выдохе в лицо, чтобы потом губам вновь позволить сплетись вместе спустя большое количество времени.
Оргазм был ошеломительным…