Def Irton

Мой

Мой девятнадцатый год начинается,
Мягко сказать, ярким месивом чёрного
С белым. Весна к нам спустилась по рабице,
Вместе с покоем разбив корку тонкого

Льда. И во всём абсолютные тонкости
Я соблюдаю - и в красноречивости
Творчества:
Тонкое, ибо оно в одной плоскости;
Не соблюдаю лишь грани размытости
Образа.

В двадцать один я пришёл к написанию
Текстов, себя хороня в интенсивности
По́стов, залив поиск слов графоманией,
Словно залив полуострова Крымского.

Даже профессия – я к государственной
Сиське прилип, ненавидя подобное.
Как и на службе, в стихах имитацией
Стал обходиться во время работы я.

Се́веряни́ным я вышел из комнаты,
Слово предав Гумилёва; Рождественских
Восемь и восемь стихов, сам с собо́й на “ты”,
Я написал. Не сказать, что посредственных –

Просто отвратных. Пишу, как попало, я,
Чтоб не ушли из загона читатели.
После смотрю – даже это залайкано,
Нравится всё, и особенно - "старое".

Если начну воплощать собирательный,
Честный рассказ из болезненных “камушков” –
Знаю, в стихах от своих убегаете.
Выложу текст про инсульт у прабабушки

Или историю рака у близкого
Мне человека – уйдёте Есенина
Перечитать. Я останусь освистаным
Или побитым – смотреть на весеннее

Тут обострение. Проще собраться, пойти
И банального
Автора слушать – пускай слова выжаты!
Если выдавливать силой стихи –
Из анального
Вылезет стихотворение высшего

Качества: рифмы глаголами, битые
Мысли, шаблоны, идеи и образы.
Время прошло, и теперь ясно вижу я,
Что порождает в стихах моих подлинность.

Боль для меня – мой единственный катарсис.
Я устаю испражняться вторичными
Текстами (словно без чувства потрахаться).
Искренность просто сжигает без спичек, и

Я проклинаю тот день, когда стукнуло
Стих написать. Был тогда ещё девственник,
Но заразился. Пишу или в мусорку,
Или рожаю. Довольно болезненно.