Игрушка

2.

В Косом переулке было шумно и оживленно, как всегда в воскресенье. Волшебники и ведьмы спешили по своим делам, либо просто праздно прогуливались, рассматривая яркие витрины магазинов и лавочек и забредая перекусить в кафе и ресторанчики. И только одна фигура, закутанная в черную мантию, выделялась среди этой беззаботной толпы напряженными взглядами по сторонам и спешной походкой, словно пыталась быстрее покинуть людное место. Многие узнавали в ней Гермиону Грейнджер, боевую подругу Гарри Поттера, а ныне строгую и амбициозную начальницу международного бюро магического законодательства. Некоторые здоровались с ней, получая в ответ несколько смущенную улыбку на разрумянившемся лице, но тут же забывали о странном блеске в ее глазах, спеша дальше по своим делам.

Сегодня на улице было прохладно, не настолько, чтобы замерзнуть, но достаточно, чтобы соски превратились в два сладко ноющих комочка, беспощадно трущихся о грубую ткань. По приказу Снейпа под мантией на ней ничего не было, кроме чулок с поясом и подвязками и откровенного бюстгалтера в виде двух чашечек, поддерживающих грудь только снизу, оставляя открытым верх и выставляя напоказ возбужденные соски. Унизительности ситуации добавляла фигурная анальная пробка, специально подобранная Снейпом. Никакой магии в ней не было, но то ли из-за своей длины, то ли из-за тонкой формы, расширяющейся к основанию, она слегка смещалась при ходьбе туда-сюда, создавая у Гермионы стойкое ощущение, что её потрахивали в попку при каждом шаге.

Она ходила без трусиков и с пробкой и раньше, даже на работу, ёрзая попкой на стуле и чувствуя, как промокают ее чулки во время важных совещаний, но сегодня ситуация была особой.

Она шла к Люциусу Малфою.

После разыгранного для него тогда представления, они не планировали больше включать надменного аристократа в свои постельные игры. Однако сегодня Гермиона была наказана, и профессор подарил на один вечер свою игрушку уже связанному однажды Непреложным Обетом, а значит, относительно безопасному Малфою-старшему.

Девушке нужно было пересечь весь Косой Переулок в одной мантии на почти голое тело, зайти в Дырявый Котел и попросить Тома разрешения воспользоваться его камином, чтобы перенестись в Малфой-мэнор. С каждым шагом между ног хлюпало всё сильнее, заставляя краснеть в страхе, что кто-то услышит или учует аромат ее похоти, и, к тому моменту, как она взяла щепоть Летучего пороха и произнесла пункт назначения, липкий сок возбуждения уже стекал по ее бедрам.

Комната, куда она попала, оказалась огромной и полутемной, черты предметов вокруг лишь смутно угадывались, слегка освещенные свечами в богатом канделябре на столике в центре.

Не успела Гермиона толком оглядеться, как сильная рука властным жестом вытащила ее из камина и поставила на колени. В следующий миг на ее лицо полетели горячие капли спермы. Скрытый полутьмой хозяин дома закончил свое приветствие хлесткой пощечиной и запахнул свой великолепный бархатный халат.

– Не смей вытирать, – предупредил он. – В моем доме ты будешь отныне ходить именно так.

Чувствуя, как по ее покрасневшим щечкам стекает липкое семя, Гермиона от смущения опустила голову. В этот раз рядом не было Северуса, чтобы защитить ее. Как еще унизит ее этим вечером Люциус Малфой?

– Подойди и встань в круге света, – приказал с королевским величием расположившийся на диване хозяин дома. – Сними мантию. Покрутись.

Чувствуя себя в кругу света как кукла на ярко освещенной витрине, Гермиона опустила глаза, показывая Малфою-старшему напряженные розовые сосочки, основание пробки, торчащей из ануса и липкие следы своего возбуждения на бедрах.

– Сними всё и вытащи пробку, – распорядился Люциус, лениво наблюдая, как девушка смущенно избавляется от последней иллюзорной защиты в виде чулок и лифчика. – Я хочу услышать, кому ты принадлежишь на этот вечер.

– Я... – произносить такие вещи вслух Гермиона так и не научилась, как ни пытался Северус её перевоспитать, поэтому запнулась на первом же слове: – Я принадлежу вам, сэр.

– Верно, – промурлыкал мужчина, изящными длинными пальцами поднимая подбородок опустившейся перед ним на колени рабыни и заставляя ту смотреть ему в глаза. – И знаешь, что я собираюсь сегодня сделать с тобой? Я оставлю свое семя в каждой из твоих похотливых дырок и заткну их, чтобы оно осталось внутри. После чего накормлю тебя своей спермой и вытащу пробки перед тем, как ты уйдешь. Оно будет сочиться из тебя, высыхать на твоем теле, и ты вся пропахнешь мной, когда вернешься к своему хозяину как использованная маленькая шлюшка.

Небрежным жестом он размазал подсыхающую сперму по ее щекам и сунул испачканные пальцы ей в рот, заставляя вычистить все до капли.

– Вот так, хорошо, – одобрительно промурлыкал он, и тут же садистский огонек загорелся в его глазах. – Почему бы тебе для начала не вылизать мне ноги и зад, сучка?

После чего небрежным жестом указал ей на свои ступни с ухоженными пальцами. Подползая поближе, чтобы поцеловать ноги Люциуса Малфоя, Гермиона представила, каким долгим обещает быть вечер.

***
Шагнув из камина в полутемную гостиную Малфой-мэнора, пришедший забрать свою рабыню Северус Снейп нашел ее у ног хозяина дома. На белой коже аппетитно выставленной попки явственно виднелись в свете свечей вспухшие красные следы от розги. Такие обычно остаются, если вкладывать в удар много силы без предварительного разогрева.

Девушка, старательно обслуживающая Люциуса горлом, даже не заметила прибытия хозяина. Подойдя поближе, Снейп заметил торчащий в обеих ее растраханных дырочках толстый корень имбиря. Судя по хлюпающим звукам от ударов о ее глотку каменного члена и по тому, как она отчаянно пыталась заставить его кончить, не обращая внимания на рвотные спазмы, коварный ублюдок Малфой запретил вытаскивать обжигающий корень, пока она не доставит ему удовольствие ротиком.

Тихий звон раздавался в комнате в такт движениям тела гриффиндорки. Приглядевшись, Снейп увидел зажимы с бубенчиками на распухших половых губках, а обойдя стол и зайдя сбоку, он увидел вторую пару на ее измученных сосках.

Рука делающего вид, что не заметил прибытие гостя, Люциуса ухватила послушную рабыню у его ног за растрепанную гриву волос и несколько раз особенно глубоко насадила на член. Издав раскатистый рык удовольствия, хозяин дома наконец излился в саднящее горло сучки, заставив ту поперхнуться его спермой.

– А, Северус, – наконец соизволил обратить внимание на друга Малфой, – какой сюрприз, признаться, мы не ждали тебя.

– Я пришел за своей игрушкой, – холодно ответил Снейп. Свою роль жестокого хозяина нужно было играть до конца, к тому же, если сейчас проявить хоть намек на жалость к измученной Гермионе, та скорее всего расплачется. Он позаботится о ней дома.

– Мы отлично поиграли, не так ли, шлюшка? – ухмыльнулся Люциус.

– Да, сэр, – покорно пролепетала гриффиндорка.

– Забирайся на стол и покажи своему хозяину, как хорошо нам было.

На столе рабыня встала на колени и дрожащими руками вытащила обе имбирные пробки из своих использованных для удовольствия Люциуса дырочек. Спермы, хлынувшей оттуда, было так много, что под ней мгновенно образовалась приличная лужица. Похоже, Малфой принял какое-то зелье, иначе это выглядело как будто девчонку поимела целая толпа.

– Впечатляет, – равнодушным голосом оценил Снейп. – Она не кончала?

– Посмотри в эти шлюшкины похотливые глазки, Северус, она все еще на грани. Каждый раз, когда приближался ее оргазм, она получала удар розгой. Можешь убедиться по количеству следов на ее задике, какая наша мисс Грейнджер похотливая сучка.

– Я и так это знаю. Я хочу, чтобы ты легла лицом в ту лужу, что натекла из тебя, раздвинула свой похотливый зад и показала, как сильно ты хочешь кончить. Клитор трогать запрещается.

Трахая себя пальчиками в попку под пристальными взглядами двух мужчин, Гермиона громко застонала, чувствуя приближение оргазма. Сегодня был ровно месяц с тех пор, как Снейп запретил ей кончать в качестве наказания за то, что она ласкала себя без его разрешения. Особенно тяжело давалось сдерживаться, когда Северус так горячо имел ее каждую ночь. И после сегодняшнего унизительного вечера с Люциусом этот запрет сводил ее с ума.

– Ты так прекрасна, залитая спермой, – услышала она голос Северуса возле самого уха. – Засовывай пальчики глубже, трахай себя в зад, моя маленькая анальная онанистка. Ты можешь кончить, разрешаю.

Гермиона застонала еще сильнее, затуманенным взглядом видя, что к ней подходит Люциус, чтобы, наверно, в десятый раз за сегодня спустить ей на лицо.

Когда ее до предела напряженные мышцы наконец начали сокращаться, а в лицо полетели густые капли спермы, в зале вдруг зажегся свет и раздался знакомый голос, манерно растягивающий слова:

– Кто-нибудь расскажет мне, что здесь происходит? Северус? Грейнджер? Отец?