Их тут - море

***

Она была маленькой, бракованной с виду, с погнутым хвостом и неровным окрасом, будто кто-то в свое время схватил ее за заднюю лапу и макнул головой в чан с мазутом, - неаккуратными пятнами по ушам была разбрызгана паль и деготь. Вся эта феерия из бурых и грязных оттенков мелькала между строгими стволами деревьев то тут, то там, свои короткие появления на глаза чередуя с гулкими, противными рявками, - у псинки, жалкой и неряшливой на вид, будто не хватало объема легких для воя или громогласного лая, - низкое бурчание стабильно мешалось с рваным хрипением. Иногда Дося откровенно давилась воздухом, но не останавливалась, продолжая семенить из стороны в сторону, принюхиваться к торчащим корням деревьев и разбросанным невпопад шишкам.

Начало осени уже кое как вытягивало тепло из солнца, которое выглядывало с утра, все чаще шлепаясь своим блеклым светом на голову сквозь непроглядный туман, когда тот отползал к чаще, ныряя в тускнеющие заросли. По большей части складывалось впечатление, что у хорошей погоды появились свои дела - она все чаще опаздывала к обеду, плавала где-то не там, не выкладывалась в полную силу, оставляя пятна тени неприветливо-холодными, да и вечер все раньше и раньше проглатывал то жалкое тепло, что накапливалось за день. Солнце ближе к закату вспыхивало рыжим диском, расплывалось плавящимся золотистым пластом над неровным контуром макушек деревьев, а потом падало за горизонт, утягивая за собой лишь блеклый отголосок от красок летнего неба.

Первым симптомом осени была убийственная однотонность над горизонтом, походящая на перевернутую крышку кастрюли, пустота ее, расплывающаяся во всей красе ближе к вечеру, - совсем не те размазанные сиреневые полосы, четкие синие рельефы да корки ярких пятен на краях белого пуха облаков, что в прошлом месяце тягучим медом разливались на душу.

В небо пиками впивались аккуратные фигуры деревьев, - снизу их верхушки казались месивом, сплошной шапкой из листьев, веток и пятен проглядывающего в щели между ними небосвода. Люба потерла шею, разглядывая смотрящие на нее снизу-вверх молчаливые статуи. На ее пристальный взгляд они ответили тихим шелестом, эхом от прохладного ветра, колко стеганувшего вышину. Здесь, внизу, все укрывало от подобных порывов, но тягучее полотно мерзлоты все равно держалось, упрямо скользило по земле, прилипая к рукам и кусая голые коленки. На ощупь песчаные дорожки, продавленные колесами, были ледяными и сухими. Люба небрежно вытерла руки об края старого сарафана, вытащенного из дедовского чулана, - пахло от него влажной древесиной и холодной сыростью вроде той, что лет пять назад встречала в кровати, которая своей неприветливостью вклинивались поперек сна, вынуждая тратить время на то, чтобы накопленным под солнцем теплом делиться с ледяными, жесткими простынями.