Струны моей души

Без названия, Часть 1

  Снова просыпаюсь в холодном поту. Снова еле дышу. Металлический голос в ушах. Усталость разъедает тело словно яд. Я не в состоянии встать. Писк удостоверения словно набат.
    Оставляю тело и бегу на поиск пустого. Горилоподобная тварь, замечая меня, нападает. Вытаскиваю меч, прыгаю и заношу руку для разящего удара, но тело падает ниц. Не слушается. Опять. Даже когда я пытаюсь снова вернуть контроль результат нулевой.
— Пусти меня. — Едко шепчет голос в голове. — Пусти.
Лапа пустого скоро прибьёт меня, словно я муха на стекле. Глаза начинают чернеть. Сколько уже? Сколько раз он сбрасывал меня пытаясь разбить мой череп копытами? Пустой распадается и исчезает, словно через купол из воды слышу голос.
— Эй, ты в порядке? — Прикосновение руки к моему плечу. Она теплая? Или холодная как у него? Не разобрать. А точно ли человек ко мне прикоснулся?
— Спасибо. — Прерывистым шёпотом говорю я, прежде чем упасть. На асфальт или в бездонную тьму. Я не знаю. Так тихо, мне так хочется спать.
     — Ичиго! — Слышу, но не хочу отвечать. — Ичиго! — Настойчивый голос, как сквозь стену. Как глубоко я упал?
— Ичиго, проснись! — Нотки отчаянья, горькие ноты печали. Наверное, музыка для его ушей.
Я безнадежный дурак, да, дядька Зангецу? Ты не ответишь, я знаю. Медленно открываю глаза. Обеспокоенный взгляд друзей и сестер. Бороться так сложно.
— Куросаки-кун, ты в порядке? — Её голос звучит неожиданно громко, так что я морщусь как от болезненного удара.
— Все в порядке. — Не убедительно. Прозвучало уныло, отрешённо и глухо. Я даже не могу улыбнуться.
Поднимаюсь с кровати и закрываю лицо руками. Они больше ничего не спрашивают. Чувствуют, что мне плохо. Видят, что я будто зомби.
— Гниющий изнутри. — Голос будто глитч в моей голове. Он все знает, каждую мою мысль. Знает меня лучше, чем я себя.
Кажется, они что-то говорят, но я опять молчу. Снова и снова. Каждый день. Они уходят все вместе, лишь сестры с Орихиме немного медлят, задерживая на мне обеспокоенный взгляд. Мне не нужно видеть его, я чувствую, как он вязким ядом въедается в кожу. Противно. Это так же противно, как когда тебя топят в болоте.
     Они не позовут меня ужинать, потому что уже знают ответ. Без сил падаю на кровать и тону в темноте. Мне нужно поспать, хоть немного. Но он не даёт, до боли сжимая моё запястье и с силой выдергивая из густой черноты, брезгливо выбрасывая в мой внутренний мир.
— Вставай! — Его голос как нож по металлу, но его тон как меч по струнам души.
Сколько бы раз он ни выиграл мне нельзя сдаваться, но я морально разбит. Свист раскрученного тесака и вот уже его тень пролетает над моей головой. Инстинктивно уклонился, но слишком вяло чтобы избежать следующего взмаха. Я так устал.
— Я зарублю тебя! — Кажется будто это не голос, а перезвон ржавых железных цепей. Он зарубит сначала меня, а потом уничтожит все нити с реальностью. Чтобы добить.
Закрываю глаза и чувствую, как в кровь устремилась приторная, тягучая, горячая сила — адреналин.
Я ему не позволю! Не позволю разрушить мой мир. Мир словно сделанный из хрусталя. Такой хрупкий, но безумно прекрасный. Пока жива моя память, будет жить и моя сила, буду жить я.
— Пока жива твоя память, у тебя есть слабости. — Шепчет он над ухом, обжигая иглами холода.
      Ветер проноситься рядом с моей грудью, заставляя всколыхнутся ткань хакама. Он промахнулся, потому что я ещё не сдался. Чувствую колебания воздуха, он нападает. Открываю глаза, в коих блестит моя воля к победе, и вижу его. Хищник. Он так уверен в себе. Уверен в том, что я его добыча. В его жёлтых глазах холодный расчёт. Это может быть нашим последним боем, а может быть одним из тысяч таких же. Из миллиона наших стычек. Я не считал сколько раз проиграл, он не считал сколько раз я выиграл. Цифры на табло уже давно сбились.
       Моя кровь столь горяча по сравнению с телом. Мне кажется, она оставляет ожоги. Наши клинки соприкоснулись с радостным звоном. Мы оба деремся, не замечая ран, так, будто на кон поставлена наша жизнь. Но на чашу весов мы положили душу. Проигравший потеряет все. И проигравший я. Он хочет нанести мне критический удар, но Зангецу проходит сквозь меня. Я же падаю в пропасть, и последнее что я вижу это его лицо. Он удивлен и обижен. Усталость из-за бессонницы отменила бой, забрав меня в царство морфея. Туда, где я не услышу даже его пробирающий до костей голос.
       Я просыпаюсь ночью, все ещё усталый и апатичный, но хоть немного отдохнувший. Холодная вода в ванной будит меня окончательно. В зеркале он. Он. Давлюсь своим беззвучным вскриком. Но стоит моргнуть, и он исчезает, оставляя отражение меня. За столько дней я будто бы выцвел, потух огонь в глазах. Спускаюсь на кухню, беру бутерброд, оставленный мне Юзу, и исчезаю. Исчезаю из этого дома, из этого города. Тихо и незаметно. Я больше не хочу чувствовать токсин взора жалости на своей коже. Взгляды сочувствия, глаза полные боли. Я вернусь, как только разберусь с ним. Вернусь к вам. Обещаю.
       Заброшенное здание, стены, дышащие холодом. Я чувствую себя мертвым. Меня больше не будит писк удостоверения, я его потерял. А может сломал, никто не расскажет. Он так часто был в моём теле, что я не знаю, что мог натворить. Я ни разу не выиграл, он убивал меня снова и снова. Становясь сильнее каждый раз, будто показывая, что я не дотянусь. Каждый раз он сбрасывал меня в пучину отчаянья, без жалости скидывал с крыши. И я просыпаюсь здесь, в пыли, опять ощущая фантомную боль. Сжимаю руки у сердца, чувствуя, как его рвут на части белые холодные когти.
Он лишал меня зрения, и я чувствовал, как по хрусталю шла трещина. Он лишал меня рук, и я ощущал своё бессилие, камнем лежащее на сердце, угнетающее с каждой минутой все больше. Он лишал меня ног, и я слышал, как рвались нити, соединяющие меня с этим миром и дающие надежду на хороший исход. Он играл на моих нервах печальную мелодию так проникновенно, что я готов был сдаться в любой момент. Он, всю жизнь боровшийся лишь за свободу своей воли. Он говорил со мной музыкой его жизни и моего конца. Он играл так, что моё и без того истерзанное сердце начинало кровоточить, а хрупкий хрусталь моей души звенел в унисон.
      И когда кто-то пришёл, я уже падал вместе с коробками из разрушенных зданий, вместе с осколками хрусталя, вместе с вечно грустным стариком Зангецу. Падал в воду, туда, где моё сердце переставало болеть, туда, где я мог наконец поспать, туда, где не будет слышен перезвон цепей. Туда откуда начинается все. В пустоту.