Когда твоё сердце разбито

2. Боль

Порог квартиры Джуди. Николас, глубоко вздохнув, постучал костяшками левой лапы по двери. В ту же секунду по ту сторону послышался топот лапок и звук отпора двери. Ещё через мгновение в объятиях лиса уже была крольчиха, судорожно хватающаяся лапками за его футболку и норовящая упасть ему под ноги из-за слабости, но Уайлд быстро придержал её за талию и медленно начал двигаться в сторону спальни, попутно закрыв входную дверь. Присев на край кровати, аккуратно усадив на коленях и нежно обнимая, Ник принялся выслушивать отчаянные крики крольчихи. Горечь её слёз гасила сознание лиса, потому тот не мог ни о чем даже думать, кроме как о боли, которую сейчас испытывает Джуди и он сам.

      Крольчиха то горько прижималась к лису, вовсю сжимая футболку, что уже успела пропитаться её слезами, то стучала кулачками по его спине и выкрикивала неприятные слуху ругательства, параллельно царапаясь и рыча ему в ухо. А Николас лишь смиренно изредка поглаживал её по спине или вытирал с мордочки слёзы.

      Как же так? Почему же она плачет? Почему столько выродков стоит на её пути?

      А ведь это был далеко не первый случай. За прошедший год это уже четвёртый раз. И как же невыносимо Нику слушать сначала множество радостных криков, изливающих приятные новости и кучу хороших прилагательных в сторону нового бойфренда Джуди, а через пару месяцев — горестные вопли. Из-за этого Уайлд ощущает и ненависть, и ревность, и обиду одновременно.

      Лис почувствовал, как её горечь передавалась и ему тоже, потому он крепко сжал в объятиях крольчиху, утыкаясь ей в шею и хмуря морду из-за выступающих с колкостью слезинок. Он не может сдержать себя. Ведь его сердце тоже разбито.

      «Боже, это невыносимо! Почему же ты не видишь меня, Джуди? Ведь не тот заяц сейчас спасает тебя! А я! Всегда утешал тебя только я! Потому что никто другой не любит тебя так, как люблю тебя я!» — крик души одного угасающего во мраке этой комнаты лиса.

      Сегодня эта комната вновь переполнилась безнадёжно громкими рыданиями, заставляющими сердце сжиматься от боли, заглушая гул машин на улице и стрекот кузнечиков.

      Когда Джуди успокоилась и уже, казалось, посапывала в его объятиях, Николас, задержав дыхание и зажмурив глаза, принялся останавливать бурю своих эмоций, которые все ещё пытались вырваться наружу. А потом, скинув своё куртку на тумбочку, упал на кровать, притягивая к себе Хоппс, и начал поглаживать ту по голове. Она всё ещё нервно всхлипывала, но была уже более умиротворенной. Ник мог бы просто оставить крольчиху в покое, но желание знать правду было сильнее. Вполголоса он спросил: