В чужом теле

part 4

Поначалу Ви не выказывает особых изменений, просто звучит в голове светловолосой и доканывает её своими фразочками, а иногда и нытьём, но потом, а какой-то определённый момент, понял, что не одной Лисе принадлежит контроль движений.

Самым первым, что он смог осуществить, — это пошевелить пальцами руки. Как раз тогда девушка спала крепким сном, вымотанная тяжёлым днём и учёбой, а Ви заснуть не мог, размышляя о своём. Неужели и правда придётся оставаться лишь голосом, ничего не могущим? Появляется дикое желание сдвинуть что-то, пошевелиться, повернуться, но... как?

В итоге, помогает сила воли. Сделав большое усилие и заставив себя сосредоточиться только на движении, парень осознаёт, что палец правой ручки девушки сгибается пополам и разгибается, вызывая в Ви изумление в начале, а потом быстро сменившуюся гордость за себя. Далее он двигает руками, разжимая и сжимая кулаки, потом ступнями и последним оказывается тело. Ви встаёт с постели, идёт на подкашивающихся ногах по комнате и улыбается искренне, словно ребёнок, которому наконец подарили велосипед! Ещё бы не радоваться! Такое достижение для него!

Ви наслаждается возможностью двигаться ещё четверть часа, а потом... он медленно понимает, что находится в теле спящей девушки, не раз оскорблявшей его «паразитом», «заразой» и бесящей своей глупостью и упрямством. С ухмылкой оглядывает девицу в зеркале, одетую в длинную белоснежную ночнушку, и в голове вспыхивает лампочка. Есть идея, требующая немедленного осуществления.

Месть будет сладка.

***

— Та-а-ак, где тут одеяло?..

Ви задумал проказу, наверное, слишком жестокую, но кто будет об этом думать сейчас, когда подвернулся такой шанс? Извиниться можно будет потом. Он находит в закромах второго этажа небольшое одеяло, скидывает ночную одежду и выходит из дома в нижнем белье, направляясь к противоположному соседнему дому. Ложится на крыльце (благо жаркая пора, ничего не заморозит), как собака свернувшись калачиком, и укутывается, с хитрющей улыбкой засыпая.

***

На утро, зябко ёжась, просыпается уже Лиса и видит уставившиеся прямо на неё круглые глаза соседа, стеснительного паренька Чимина, недавно переехавшего в этот район, и спросонья не понимает, что происходит и почему Чимин, изумлённо взирая, зажимает нос пальцами.

— М-м-м... ты почему держишься за ноздрю? — ляпает, даже не осознавая что, лишь бы нарушить молчание.

— Потому сто крофь посла, — гундит Чимин, прижимая пальцы ещё сильнее.

— А почему у тебя кровь пошла?..

— А я не каждый день вижу девушек в сексуальном нижнем белье, притворяющихся собаками и спящих у меня на пороге перед дверью, — парень отнимает пальцы от ноздрей, вытирает кровь и смущается, краснея в щеках.

— Чего?.. — сонный дурман спадает с глаз, сознание проясняется, и Лиса осознаёт, что речь явно о ней, опускает взгляд вниз, оглядывая своё полуобнажённое тело, и чувствует загорающуюся ярким пожаром ярость внутри. — ВИ, МАТЬ ТВОЮ!!!

«А-а-а, проснулась? Доброе утро, солнышко!»

— Ах, ты паскуда, да как тебя вообще свет носит, вот вытащу те...

— А с кем ты говоришь?.. — сосед оглядывается по сторонам, в изумлении всматриваясь в объекты, но никого не обнаруживает. Не понимающий и ждущий ответа взгляд впивается в Лису, но та не обращает на него внимания, в негодовании продолжая тираду:

— Я тебе, говнюку, устрою... Месяц буду смотреть лишь самые сопливые дорамы, слушать музыку в наушниках и полностью игнорировать тебя... паразит чёртов!!!

— Ой, — Чимин думает, что понимает проблему девушки, делает шаг назад и бубнит под нос: «Тех, кто болен, не стоит обижать... Тех, кто болен, нельзя оскорблять... Они не виноваты в слабоумии».

— Чё сказал?! — взвинчивается Лиса, бросая в паренька яростный взор и поднимаясь с крыльца.

— Ничего! — лишь писк, и мальчишка скрывается за дверью испуганно.

А светловолосая, проклиная Ви на тайском языке, медленно укутывается в одеяло, создавая себе этакое пышное платье в цветастый узор со зверюшками и цветочками, и спускается грациозной походкой вниз, чинно ступая босыми ножками по ступенькам. Однако полы «платья» оказывается слишком длинными, и Манобан, цепляясь за край ткани, летит вниз, с грохотом падая на асфальт и запутываясь в одеяле. Громкое «айщ» из мощных голосовых связок разлетается по всему району.