Как я провёл летние каникулы

Гранд-Каньон

Несмотря на заявление Тони, что он не намерен сидеть за рулем дольше восьми часов, к вечеру следующего дня они добрались до Альбукерке, где и решили остановиться на ночь. В Альбукерке было скучно, как и во всем Нью-Мексико. Пейзажи были еще более унылые и однообразные, чем в Техасе. Зелень не отличалась особым разнообразием и состояла в основном из небольших кустарников, растущих прямо на каменистой почве, поэтому Тони очень хотелось поскорее выбраться из этого штата. Но от Альбукерке до Гранд-Каньона было пять часов езды, так что если бы они выехали на следующий день в часов десять утра, то у них было бы достаточно времени, чтобы посетить несколько площадок парка.
Однако чем ближе они подъезжали к Аризоне, тем меньше оставалось у Старка энтузиазма по поводу Гранд-Каньона.
Вечером после ужина Тони и Питер просматривали на планшете разные маршруты посещения парка.
— Паучок, я надеюсь, ты понимаешь, что сейчас лето, самый разгар сезона и всё, что ты там увидишь, будут толпы туристов и камни.
— Ну и ладно.
— Для того, чтобы нормально всё осмотреть надо вообще с ночевкой оставаться, спустившись на дно каньона к реке.
— Но я хочу там сфотографировать закат. И полазить по скалам.
— Ты не можешь там лазить по скалам — вокруг полно туристов.
— Я что-то не пойму: ты не хочешь ехать в Гранд-Каньон?
Они сидели на кровати, Питер удобно устроил голову на плече Тони и смотрел в планшет.
— Я предлагаю облететь его на вертолете, — ответил Тони.
— Придется ехать в Вегас, обращаться в агентство, лишний раз светиться, — парировал Питер. — Мы так не можем.
— Тогда мы посетим только те площадки, которые можно объехать на машине.
— Но это так мало!
— Ладно, детка, давай доберемся до места и там уже решим.
— Как скажешь, пупсик.
— Пупсик?
— Детка?
— Ладно, понял. Буду ласково звать тебя «холера».
Питер рассмеялся, забрал у Тони из рук планшет и уселся верхом на его бедра, целуя.
«Недоласканный» — вот, что думал о Питере Тони. Мальчишка так жадно требовал человеческого тепла и банальной нежности, что было не удивительно, ведь он рано лишился обоих родителей. И Тони не мог ему отказать. Сколько бы здравый смысл не напоминал Старку, что за пацана он будет гореть в аду, и возможно еще даже при жизни, Питеру достаточно было улыбнуться, чтобы одним махом лишить его всякой воли. Тони до дрожи нравилось, как Питер открыто и искренне выражал свои чувства: сам обнимал, если хотел обнять, сам целовал, если хотел поцеловать, как, краснея и жмурясь, прижимался к его бедру вставшим членом, всем телом требуя большего, но не решаясь переступить установленную Старком границу. Питер не лукавил, не хитрил и не манипулировал. Он хотел Тони, брал от него всё, что можно было взять, и готов был отдать еще больше.
И он страшно разбаловался. Практически Тони разрешал ему уже почти всё. Пацану спускалось на тормозах то, за что любого другого Старк просто прибил бы на месте. Только Питер мог без спроса забирать у него из рук предметы, или закидывать на него ноги, или мешаться под руками, если Старку надо было ответить на важный звонок, или требовать его внимания в самый неподходящий момент, например, когда Тони за рулем или проверяет почту. Даже Пеппер никогда не смела мешать Тони, если он работал, но Питеру было совершенно фиолетово, чем там занят Старк, если он не занят самим Питером. И Тони с ужасом осознавал, что готов баловать его куда больше.
Это еще просто счастье, что Паркер отказывался принимать от него подарки, иначе уже был бы завален всем, что ему надо и не надо, а вместо Вики пришлось бы покупать пикап, чтобы впихнуть туда всё это барахло. В общем, Питер оказывал на него совершенно необъяснимый, разжижающий мозги эффект, и поделать с этим Тони ничего не мог, кроме как пойти и подрочить. Собственно, это была самая раздражающая часть происходящего абсурда, потому что в таком количестве он не дрочил с тех пор как... да никогда он столько не дрочил! Первую девчонку он соблазнил в четырнадцать лет, как только поступил в университет. Старшекурсницы его обожали и не отказывали ему ни в чем точно так же, как теперь он сам не мог отказать Питеру. С тех пор он легко добивался любой женщины, так что проблем со спермотоксикозом у Старка не было никогда. До теперешнего времени. Иногда Тони даже казалось, что Питер — его персональная расплата за все грехи.
Вечер закончился обычной возней на кровати. Паркер, как всегда, остался спать в его номере. Тони традиционно, еще немного помаялся самобичеванием и муками совести, глядя на спящего Питера, но усталость брала свое, и вскоре он провалился в глубокий и крепкий сон.

На следующее утро они покинули штат Нью-Мексико и въехали в Аризону по 264-му шоссе. Маршрут пролегал сразу через несколько крупных резерваций, и Питер с восторгом фотографировал небольшие поселения, которые они проезжали по дороге. По мере приближения к каньону пейзажи сменились с равнинных на скалистые и горные.
После долгих пререканий в машине Тони уговорил Питера ограничиться посещением только Северного Рима в Гранд-Каньоне. Это была наименее посещаемая туристами часть парка, потому что добираться до нее было крайне неудобно. Им предстояло сделать дополнительный крюк в 150 миль по 89-му шоссе через Мраморный Каньон и Джейкоб Лейк. Кроме того, Питер хотел посмотреть музей навахо в Таба Сити, и не мешало бы остановиться на обед. В общем, Тони понял, что в Гранд-Каньоне придется ночевать. Паркер, конечно, от этой идеи пришел в полный восторг и напомнил, что надо купить спальные мешки. Тони ответил, что никаких спальных мешков не будет, и они снимут домик в северном туристическом центре. Тогда Питер поинтересовался нафига вообще ночевать в Великом Каньоне, если они будут торчать в каком-то домике. После этого они опять немного поспорили и сошлись на том, что если в Таба Сити найдется магазин с туристическим снаряжением, то они переночуют под открытым небом.
Магазин предсказуемо нашелся к величайшему огорчению Старка, но Питер так радовался, предвкушая ночевку в каньоне, что Тони просто махнул на всё рукой и докупил еще теплой одежды и термос.
Дорога на Северный Рим оказалась невероятно живописной. Уже на подъезде к Мраморному Каньону, пустыня и скалы сменились лесом, и чем ближе к Гранд-Каньону, тем гуще становился лес. Прямо вдоль дороги встречались небольшие стада бизонов. Питер крутился на сидении, как волчок, и чуть ли не вываливался из окна, стараясь всё рассмотреть. Им пришлось еще раз пять остановиться, чтобы Паркер мог сделать снимки. У Тони было стойкое ощущение, что он привез Питера не в Аризону, а в Диснейленд, и видеть его таким восторженным и счастливым было невероятно приятно. К тому времени как они заехали на территорию парка, Старк уже даже смирился с тем, что после целого дня за рулем, ему предстояло спать на твердых скалах.
В северной части Гранд Каньона было действительно мало туристов. Они легко нашли место на парковке около туристического центра, оплатили свое пребывание в парке и поужинали в полупустом кафетерии, где на них никто не обратил внимания. После этого у них оставалось еще пара часов до заката и время, чтобы найти место для стоянки на ночь.
— Чья была идея, тот и тащит этот хлам, — сказал Тони, вешая на Питера рюкзак со всем их снаряжением и небольшим провиантом.
Питер, конечно, пофыркал, но потащил — ему было не тяжело. В инфоцентре Паркер взял карту каньона, хотя связь и GPS тут отлично работали, но в брошюре так же приводились описания главных площадок и интересные геологические факты. Поскольку Тони было совершенно всё равно куда идти, маршрут выбирал Питер, и провожать закат они пришли куда-то в район Вальхаллы. По дороге им встретились лишь несколько пар туристов, которые возвращались в гостевой центр.
Закат был невероятно красивый, но камера на телефоне Питера не смогла передать и десятой части той красоты, так что он смирился и убрал мобильник. Они просто сидели над обрывом, глядя, как багряное солнце медленно прячется за скалистым горизонтом.
— Очень похоже на твою броню, — сказал Питер, показывая на скалы.
Тони такое сравнение в голову не приходило, но рыжие стены каньона в лучах заходящего солнца действительно казались красно-золотыми. Местами свет отбивался от горной породы, вспыхивая, словно диоды, или загораясь, как репульсоры на броне Железного Человека.
— Точно, — согласился Тони, улыбнувшись. — Только после хорошей драки — такая же щербатая и пыльная.
Больше они не разговаривали, и это было неожиданно, потому что обычно оба могли болтать часами ни о чем. До сих пор они подолгу молчали, только когда ссорились, и Тони ненавидел такие моменты, потому что молчание давило на нервы, оно было тяжелое, плотное и удушливое, оно падало между ними невидимой стеной и, казалось, что пробиться сквозь нее не было возможности. Но теперь не было никакой стены. Питер сидел рядом умиротворенный и совершенно очарованный открывающимся видом. Молчали древние скалы, надежно храня свои тайны. Молчало темнеющее небо над ними, безмолвно зажигая первые звезды. Даже ветер молчал, утихнув и спрятавшись на дне каньона, где несла свои холодные красно-ржавые воды бурная Колорадо. Сложно было поверить, что где-то в тысячах миль отсюда шумел Нью-Йорк, который они покинули по ощущениям много лет назад и в который им однажды предстояло вернуться. В этой величественной тишине на краю мира, Тони показалось, что вся его жизнь до сих пор была какой-то совершенно бессмысленной суетой, бессвязной чередой событий, которые вели его к одному-единственному моменту — здесь и сейчас.
А такие мысли Старк не любил.
— Надо найти более ровное место, чтобы я не убился в темноте, если понадобится ночью отлить, — сказал он, поднимаясь.
— А мобильником подсветить? — Питер вздохнул и неохотно поднялся следом.
Стремительно сгущались сумерки, и сразу после захода солнца температура начала опускаться. Теплая одежда пришлась очень кстати. Они разбили лагерь на небольшом плато под отвесной скалой, расстелили спальники и съели по сандвичу. На Великий Каньон опустилась чернильная июльская ночь. Небо над их головами сверкало и переливалось мириадами звезд, и от растущей луны было достаточно света, так что даже глаза Тони быстро привыкли к темноте, и он мог четко видеть сидящего рядом Питера.
— Я таких звезд отродясь не видел, — очарованно вздохнул тот.
Словно миллиарды бриллиантов, рассыпанные на черном бархате, звезды искрились и подмигивали им со своих далеких орбит. Но у Тони они не вызывали такого восторга, как у Питера. Теперь он слишком хорошо знал, какие опасности скрываются в этой мерцающей бездне. Человек был больше не один во Вселенной, и где-то там в холоде и темноте таились чудовищные цивилизации, жаждущие воин, крови и наживы. Маленький голубой шарик Земли был абсолютно беззащитным перед инопланетным вторжением, и кто знает, с какими еще врагами предстоит столкнуться человечеству.
Тони достал бутылку бурбона, предусмотрительно прихваченную вместе с сандвичами, и отпил прямо из горла. Питер тоже потянулся к бутылке, но получил шлепок по рукам.
— Для тебя — чаёк в термосе, — отрезал Тони. — Наслаждайся.
— Холодно ж, блин, — возмутился Питер. — Налей мне хоть чуточку в чай.
Тони милостиво отлил ему немного прямо в термос и уселся удобнее, опираясь спиной на большой валун. Питер подлез к нему под бок, накрывая обоих своим спальником, чтобы было теплее. Судя по тому, как смешно и недовольно он морщил нос после каждого глотка, чай с бурбоном его не очень вдохновлял.
— Знаешь, что было бы круто? — спросил Питер и сам ответил: — Увидеть рассвет с орбиты.
— Ладно, дам тебе шаттл — слетаешь, — сказал Тони.
— Подожди, ты серьезно, что ли?
— Ну, у меня уже есть несколько. Хм, кстати, хорошая идея сделать костюм, в котором можно было бы вылететь в открытый космос. Мало ли в каких условиях придется вести бой.
— Ты думаешь, это может повториться? — осторожно спросил Питер. — В смысле, инопланетяне и всё такое. Как та битва в Нью-Йорке.
— Не знаю, — пожал плечами Тони.
Питер замолчал, вновь уставившись в ночное небо. Тони потягивал бурбон и наслаждался теплом мальчишки рядом. Нет, всё-таки совсем неплохо, что они притащились в этот каньон.
— Ничего, мы справимся, — сказал Паркер, немного подумав. — То есть, Мстители справятся. Ведь если надо будет — вы опять соберетесь вместе. Капитан вернется. И есть еще другие супергерои. Если мы все объединимся, тогда ни один враг не сможет захватить Землю.
— Я очень надеюсь, что тебе никогда не придется участвовать в подобной битве, — мрачно отозвался Тони.
— Но ты не можешь знать наверняка.
— Не могу.
— И лучше, чтобы я был готов.
— Ты будешь. Я создал для тебя костюм, в котором ты практически неуязвим.
— Я не это имел в виду, — улыбнулся Питер. — Мне не нужен костюм. Мне нужно, чтобы ты в меня верил.
Тони улыбнулся и обнял его за плечи, теснее прижимая к себе. Он верил в Питера, но еще больше боялся за него. И за себя без Питера тоже боялся. Тони вдруг отчетливо понял, что если с Паучком что-то случится, то вряд ли он сам сможет это пережить. Даже за Пеппер Старк никогда так не переживал, кроме, конечно, того случая, когда её похитил больной псих Киллиан. Пеппер можно было заставить спрятаться, укрыть в самом надежном засекреченном бункере и быть спокойным, что, даже если планету разнесет на куски, она всё равно уцелеет. Но Паркера не удержишь ни в каком бункере даже силой. Его не заставишь прятаться или отсиживаться, не уговоришь быть осторожным и не рисковать жизнью понапрасну, не убедишь не лезть под огонь.
— Ты дурак, Питер, — ласково сказал Тони, поцеловав его в макушку. — Мне в тебя только верить и остается.
— Я не подведу, — заверил Питер.
— Да ты уж постарайся. А то нам обоим крышка.
Питер под боком завозился, устраиваясь удобней.
— Тони, а как ты думаешь, Бог существует?
— Неожиданно. Я о таком вообще не думаю, — фыркнул Старк. — Но недавно один священник сказал мне, что Бог свалил к чертовой матери. Поговаривают, он любит джаз. Знаешь, когда ты лично знаком с Тором и Локи, начинаешь как-то шире смотреть на вещи.
— В смысле, Бог теперь среди нас? — уточнил Питер.
— Кто его знает. Тот священник искал его в Новом Орлеане. Может быть, мы с тобой сидели в одном баре с Богом и не подозревали об этом.
— Я просто пытаюсь представить существо, которое могло сотворить всё это, — Питер указал на бездонное мерцающее небо. — И у меня не получается.
— Хватит с тебя, наверное, чая, — подытожил Тони, за что получил легкий тычок под ребра, и рассмеялся.
Они легли спать в обнимку, подстелив на землю один спальник и укрываясь сверху вторым. Питер был невероятно теплым, прямо биологический обогреватель, и с ним под боком было намного уютней. Он устроил голову на плече у Тони, закинул на него ногу и руку и уже тихо сопел, пока Старк лежал и всё вглядывался в раскинувшееся над ними звездное покрывало ночи.
А может сделать, как Бог? Послать всё к черту и свалить в неизвестную глушь, забрав с собой Питера, и пусть мир сам разбирается со своими проблемами, как хочет. Сколько можно воевать? Сколько можно терять друзей и близких? Сколько можно оправдываться перед другими? В конце концов, Тони никому ничего не должен. И за Питера не обязан ни перед кем отчитываться. Их отношения никого не касаются, и никто не может указывать, что им делать. Сами разберутся.
Как было бы хорошо, думал Тони, проваливаясь в зыбкую дрему.

Тони так и не отдохнул, и когда небо начало светлеть, растолкал Питера. Питер за ночь отлежал ему плечо, так что рука безбожно затекла, а от сна на камнях с непривычки ломило всё тело. К тому же под утро они всё равно замерзли. Надо было, наверное, брать палатку. Странно, что при всём этом настроение у Тони было отличное. Он словно решил для себя нечто важное, определил ориентиры, избавился от сомнений и мог теперь возвращаться в бренный мир. Тони чувствовал себя как никогда живым и целостным. Он с умилением смотрел, как Питер, недовольно ворча и кутаясь в спальник, пытался сесть спросонья, и думал, что всё сложилось лучше некуда. Если ему достался этот пацан, значит так надо. В конце концов, никто не сможет позаботиться о нем лучше самого Тони.
Горизонт уже окрасился в розовый, и вскоре прорезался первый луч, заливая каньон золотым светом. Питер потер заспанное лицо, и наконец-то выглядел окончательно проснувшимся.
— Проснись и пой, Питер! Чья была идея встречать в каньоне рассвет?
— Моя, — промямлил Паркер. — Но сейчас я думаю, что и заката бы хватило.
— Не занудствуй, — ответил Тони. — Когда ты еще увидишь Гранд-Каньон в утренней дымке?
Сверкающий диск солнца медленно поднимался из-за скалистых гор. По глубоким расщелинам каньона стелился утренний туман, пронизываемый первыми лучами. Ночь отступила, и воздух начинал теплеть.
Тони активировал умные часы на руке и выставил несколько настроек.
— Посмотри во внешнем кармане рюкзака, — велел он Питеру.
— У нас остались еще сандвичи? — с надеждой спросил тот.
— Нет, мы всё съели.
Питер неохотно полез в рюкзак и обнаружил там паутиношутеры.
— Это... то, что я думаю? — спросил он, потрясенно глянув на Тони.
Солнце поднялось уже почти наполовину и теперь озаряло большую часть каньона, кроме самых глубоких ущелий, где всё еще таился утренний полумрак.
Тони хитро подмигнул ему и посмотрел куда-то в сторону. По воздуху к ним стремительно приближалось четыре небольших объекта. Питер наконец-то выбрался из спальника, окончательно проснувшись, и надел на запястья шутеры. Старк на лету поймал первую перчатку, которая моментально облепила его руку. Следом прилетели вторая перчатка и оба сапога от брони.
— Ну, что, Паучок, полетаем? — бодро поинтересовался Тони, врубив двигатели и взмыв вверх над обрывом.
— А если нас увидят? — спросил Питер, подходя к краю.
— Ну и черт с ними. Иначе нафига мы вообще сюда тащились? Ты со мной или нет?
— Спрашиваешь! — рассмеялся Питер, с радостным кличем прыгнул в пропасть, выстреливая паутиной.