Три игрока.

Глава 3

На меня завели досье - все как полагается: со снимками и отпечатками пальцев. Охранник провел меня в камеру. Мне хочется сказать ему, что я ничего не делала, но, если честно, я даже не знаю, уверена ли теперь в этом. Я не знаю, чему верить. Мы останавливаемся напротив камеры. Раздается звонок, и стеклянная дверь открывается. - Я вернусь с туалетными принадлежностями через минуту, - обращается он ко мне, прежде чем дверь с шумом закрывается. Я стою в этом месте, облаченная в форму в серо-белую полоску, наблюдая сквозь стекло за тем, как офицер занимается какими-то пустяками за столом. В фильмах тюрьмы выглядят совсем иначе. Здесь нет решеток - только стекло с металлической сеткой посередине. У стены двухъярусная кровать из метала. Унитаз из нержавеющей стали. Никакого зеркала, а также тут воняет мочой и потом. Я сажусь на маленький выступ в стене, опустив голову и заплакав. Как я докатилась до такой жизни? Я закрываю глаза и думаю о Сойере, о бежевых стенах квартиры, которые когда-то были голубыми. Марии. Тобиасе. Престоне. У меня голова идет кругом от потери понимания реальности, так что, может быть, я и правда сумасшедшая. Мне кажется, проходят часы. Нет никакого способа узнать, сколько времени. Другой офицер подходит и оставляет еду быстрого приготовления, все еще наполовину не размороженную. Я хожу из стороны в сторону и продолжаю плакать, снова лью слезы и двигаюсь по камере, а затем дверь открывается. - Мисс Тейлор, - говорит офицер. - Следуйте за мной. Я выхожу из камеры, двигаясь вдоль коридора, наконец, оказавшись в дальней комнате, в которой держат униформу. Он открывает шкафчик и возвращает мне мои вещи. - Переоденьтесь, - коротко бросает он, указывая на ванную комнату. - Что... - Кто-то внес за вас залог. Я хмурюсь, заходя в комнату, и быстро снимаю униформу. Как только я одеваюсь, меня ведут обратно к главному входу тюрьмы. Как только я заворачиваю за угол, то наталкиваюсь взглядом на Тобиаса Бентона: его челюсть подергивается, а зеленые глаза ярко сияют. Он выглядит подобно дорогому предмету искусства, одетый в свой дизайнерский костюм, демонстрируя идеальную загорелую кожу. Он не вписывается в это место – мрачные и грязные тюремные стены. - Мистер Бентон заплатил залог, - сухо говорит мне офицер за стойкой, набирая что-то на клавиатуре. Затем раздается шум работающего принтера. - Просто поставьте здесь свою подпись, - он кладет документ на стойку, указав крестиком, где нужно расписаться. - Суд над вами состоится тринадцатого июня. Сглотнув комок в горле, я подписываюсь и мысленно возвращаюсь на три дня назад, когда подписывала контракт Тобиаса. Я передаю бумагу офицеру и поворачиваюсь, наталкиваясь взглядом на рубашку мужчины. - Пойдем, ягненок, - он открывает дверь. Люди в комнате ожидания устремляют на нас глаза, когда мы проходим мимо. Как только мы покидаем здание, он хватает меня за руку и ведет к черной машине, которая, кажется, всегда его ждет. Только на этот раз, когда я забираюсь внутрь, в салоне автомобиля нет Престона. Дверь громко захлопывается, и автомобиль срывается с места. Очень быстро пространство салона будто сжимается, выталкивая из него воздух. От Тобиаса исходит злость, будто вулкан испускает токсичный газ, перед тем как взорваться. Я наблюдаю, как он постукивает пальцами по идеально выглаженным черным брюкам. - Третье нарушение, ягненок, - он склоняется ко мне и хватает за подбородок, запрокидывая мою голову назад. - Твоя выходка стоила мне миллион долларов, - он проводит носом по моему горлу, его теплое дыхание ласкает мою кожу. - Мне не нравится терять лишние деньги. У меня перехватывает дыхание, а сердце бьется так быстро, что я чувствую его пульсацию в висках. - Как ты со мной расплатишься за это, Элла? - шепчет он, прикусывая мое ухо. - Я... - и что мне на это ответить? Мне хочется спросить, почему он пришел и забрал меня, но какая-то часть меня испытывает желание по-прежнему оставаться наивной и несведущей о его намерениях. Его теплая рука двигается вниз по моему телу, к коленям, и он задирает юбку, проводя пальцами по моим трусикам. - Раздвинь ноги, - приказывает он. У меня нет выбора, и если честно, он получает то, что хочет, потому что не важно, насколько он может быть ужасным и как сильно пугает меня, внутри меня разгорается примитивный инстинкт, который притягивает меня к нему. Как мотылька к пламени. Разве это не правда? То, что нас, скорее всего, убьет, больше всего нас завораживает и имеет над нами большую власть. И я лечу прямо в это пламя, танцуя вокруг его жара, умоляя, чтобы мои крылья загорелись. Я раздвигаю ноги, и его рука проскальзывает между моих бедер. - Вот он мой сладкий ягненок. Я со стоном откидываю голову назад, когда его большой палец начинает ласкать клитор, а затем погружается в меня. - Такая мокрая, Элла, всегда такая мокрая, - мурчит он мне в шею. Я раздвигаю ноги шире, пододвигая задницу ближе к краю сидения. Я стону, подкидываю бедра вверх, вынуждая его руку трахать меня сильнее. Я сгребаю его густые волосы, пропуская их сквозь пальцы, когда падаю с этого обрыва в волны удовольствия, которое он выдавливает из моего тела. И как только я расслабляюсь, наслаждаясь этим божественным жаром, наполняющим мои вены, он хватает меня за волосы и наматывает их на кулак, толкая мое лицо к своему паху. - У тебя есть три минуты, чтобы заставить меня кончить, если ты и правда хочешь, чтобы я тебя спас, - он расстегивает ширинку. - И у меня есть власть помочь тебе выбраться из любой ситуации, Элла. Любой, даже убийства, - он смеется. - Этот мир не такой, каким кажется, ягненок. И только тебе решать: хочешь ты быть пешкой или королевой. Твердый член в ожидании прямо перед моим лицом, его рука все еще обхватывает мою шею. Три минуты на спасение от той угрозы, о которой я, скорее всего, даже не могу сделать предположение. Я медленно провожу языком по его члену, вокруг головки. Он стонет, усиливая хватку в моих волосах. Я заглатываю его, обвожу языком, лижу, двигаю рукой вверх и вниз. - Черт, - стонет он, насаживая меня полностью на член. К глазам подступают слезы, и я сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться, когда он приподнимает бедра с сидения, кончая горячим семенем мне прямо в горло. - Ох, Элла, - протягивает он, отпуская меня. Я сажусь. Голова Тобиаса все еще откинута на кожаное сидение, его глаза лишь слегка приоткрыты. И мне интересно, какой во всем этом смысл? Какую жизнь я на самом деле оставила: стоимостью в один миллион долларов или же нет?