В одной неприкосновенной позе, не пускаясь к влиянию адских блещущих солнц, вскарабкивающихся на синеватые стенки домов.
Человек, что хочет стать солнцем.
Моргает иногда так неуверенно, сидит в себе, из штанов и кофт радость, щедрость и альтруизм свой подлецкий не выпускает, лишь бы не слететь с медленно падающей колоны полной уверенности хочет. Чувствует жажду омертвляющую, но так щебечет о мании к ней. А еще он питался великолепием бушующих толп, но они совсем неважные, сумбурные. А что на душе у них, в этих крепких экипированных чемоданах, только им известно.
Я хочу сидеть в одной ноющей позе,
и взор не пускать на солнца клыки.
Сегодня мой злой кощей вырос в навозе
конской агрессии, что вопреки
кулаками не мажет в голь северной чуткости
лиц в каруселях планетной тоски.
Гордость – первый мой луч кости́.
Щурюсь я.
Чувствую точные пламя рывки.
Натянув тетиву седины паутины,
обнимаю глазами толпы чемоданы,
но, странно, оттуда не валят рубины,
не валит негибкий язык иностранный.
Делятся мелкие странные песни,
по нотам взрывались, плыли, хохотали,
а кто-то кричит.
Я уже бестелесный,
обмотанный стрелами в диагонали.
И вновь догорю. Позвоночник кипящий
от огненных ножниц, влетающих сбоку.
Царственный, жалюсь. Тихое, спящее
хороню под костями и жму на курок.
Я теперь не карманный щенок человека,
я — свет ломких дней для мешков любопытных,
точнее для глаз, в кои мусор свой некий
кидает природа.
Я уже вспыхнул.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Дремлет новым самоуничтожением
PoetryСборник моих стихов *** да, я всего лишь текста заложник, что скрылся от мило-поганого света. запомните, я - словесный художник, не называйте меня поэтом.
