Бочка, или Как капрал в баню сходил

Часть первая, она же последняя

История та с глупости началась, впрочем, как и остальные истории Эрена Йегера.

Он хоть и был надеждой человечества, особой сообразительностью не отличался. Об этом знали все, а главное, об этом знал он сам. Делать, а после сожалеть стало уже образом жизни. Поэтому идея подсмотреть за капралом Аккерманом, когда тот после отбоя ходит в баню, никаким здравомыслием проверку не прошла.

Для начала Йегер решил выбрать место наблюдения. Но поскольку в разведку у него получалось так же, как и в сообразительность, ничего лучше, чем затаиться за старой бочкой, в которой солили огурцы для всего отряда, он не придумал. А чтобы сидеть в засаде было нескучно, у Армина книжку попросил. Книжка оказалась нудной и грозила убаюкать незадачливого разведчика прежде, чем осуществится задуманное. Лучше бы взял неприличный журнал у его лошадиного высочества Кирштайна, который в последний момент перехватил Конни, пояснив, что ему нужнее, и «вообще, Йегер, не в коня корм».

Про коня Эрен не понял и решил по возвращении спросить у того же Кирштайна, ибо привычки родственников должен знать хорошо. Довольно хмыкнув, оценивая собственное, как ему казалось, остроумие, он все же не усидел и полез в бочку за огурцом, чтобы хоть чем-то себя занять в ожидании.

Огурец почему-то показался стыднее журнала. Поскорее откусив жопку — ну его к лешему! — Эрен сочно захрустел поганцем, стараясь не думать о неприличном. Но то ли ночь располагала к таким мечтаниям, то ли ожидаемый объект наблюдения, но мысли то и дело скатывались ниже пояса. Капральского. На белых, прямо-таки кипенных таких штанах, тоже капральских и давно привлекавших Йегера своим содержимым. Признаться в этом было ссыкатно даже себе самому, что уж говорить про Аккермана. Тот вообще ведь слушать не станет. Зарядит в ухо, и все. И будет потом в патлатой голове симфония для кружек Эсмарха. Что это такое Эрен не знал, но звучное, однажды услышанное от майора Ханджи название запомнил.

Тем временем приближалась полночь, и куртизанка-луна выбралась из-за тучек, кокетливо освещая и баню, и двери, ведущие из замка, и Эрена вместе с его бочкой. Красота ночного светила действовала пьяняще, настраивая на романтический лад, как и образ, которым грезил горе-разведчик. И пока Йегер продолжал румяниться в лунном серебре, все смелее думая о сокровенном капральском, Сильнейший волком выскочил в ночь из штаба, посверкивая отчего-то одичалым взглядом.