Твоё письмо

Глава Двадцатая

     Уже прошло три дня, с того момента, как Хосок не покидал больницу, находят чуть ли не целые сутки с Тэхеном. Это было трудное время для обоих, потому что ветки, что росли в летких Кима, совсем не дробились. Каждый день выходило все больше и больше...

      Тэхен много плакал, умолял убить его, лишь бы не чувствовать, как очередная ветка, пытаясь выйти, царапает все его дыхательные пути. Ему больно есть, ему больно дышать, ему больно жить... Единственное, на что способен Чон, так это стараться быть рядом в это нелёгкое время, держать за руку, обнимать.

     Обычно, при излечении вот таким вот способом, цветы выходят на протяжении пяти и максимум семи дней. Три они уже пережили... Прямо сейчас Хосок обнимал всего бледного, полу-живого мальчика, прижимая к себе его хрупкое тело, вот только ничего не предвещало беды, пока не прозвучал стук в дверь и внутрь не вошла медсестра:

— Посетители к пациенту Киму, — девушка жестом приглашает того, кто был за дверью, а потом сама покидает палату, чтобы дать состояться нелёгком разговору.

— Привет, Хосок~а, — с улыбкой говорит женщина, а потом добавляет, — Здравствуй, Тэхен, — даже в этот момент поставила сына на последнее место, — Мы с твоим отцом слышали, что тебе стало хуже, верно? Хотя, сейчас ты действительно выглядишь странненько.

— Мама... Ты пришла навестить меня? — блондин пропускает мимо ушей язвительный голос женщины и до слез рад, что она все-таки пришла, — Ты не поверишь, но я лечусь от этой болезни! Кажды день веток сакуры в моих лёгких становится все меньше и меньше!

— Лечишься? Как такое может быть? — не скрывая шока, произносит мать Тэхена, а потом переводит взгляд на Хосока, — Ты решил вернуться к моему сыну? Что ты вытворяешь, у нас же был договор с тобой, что ты не приходишь к нему, пока он не сдохнет, а я могу спокойно покинуть этот город и избавлюсь это этого камня на плечах! — женщина кричит на всю палату, а Хоби даже не реагирует на неё, лишь смотрит в глаза своего мальчика, которые так быстро наполнялись слезами, но тоже смотрели на него.

— Ну, вот так вышло, что я люблю вашего сына. Наше расставание было моей ошибкой и мне определённо точно не стоило этого делать, — Хо кладёт ладонь на щеку Тэхена и аккуратно поглаживает не жную кожу, вытирая уже большое количество слез на них.

— Мама, можешь не волноваться... Хоби-хен обещал приютить меня, — голос Кима тихий, иногда подрагивает от слез, а сам он лишь сильнее прижимает я к старшему, ища поддержку в нем. И он её получает, — Скажи, почему ты никогда не любила меня? Почему постоянно оставляла дома одного, пока сама ездила по курортам? Ты даже перестала готовить мне есть после шести лет, а сейчас так открыто говоришь о том, что хочешь моей смерти... Что я такого тебе сделал?

— Ты украл мою красоту. После родов я потолстела, стала совсем не красивой и не привлекательной. Твой отец начал смотреть на других девушек, а потом, соответственно, изменил мне, как раз тогда, когда тебе было шесть лет. Из-за тебя он больше не любит меня, но не признается в этом, потому что снова тут ты и куда тебя девать после развода?

— Прости, мама... М.. Можете не волноваться, я... Ну, больше не буду жить с вами, найду себе место где-нибудь. Да даже если и не найду, буду жить на вокзале, но не с вами, — сейчас Ким окончательно срывается на плач, а Хосок лишь аккуратно поглаживает его хрупкое, иногда подрагивающее плечко.

— Мы уже продали твои вещи, включая учебники и выпускной костюм, так что не заявляйся к нас домой за этим, — кидает напоследок мать Тэхена, а затем покидает палату...