Error / Ошибка [ЗАМОРОЖЕН]

Part 12

Это было правдой. Я понятия не имела, что делать с этими купюрами, а потому решила не делать ничего. Отложить, спрятать даже от самой себя... И все же время от времени я их находила, перебирала и перекладывала. Они обжигали пальцы и заставляли что-то в глубине души переворачиваться болезненно и сладко, словно сами эти купюры были частью чего-то запретного.

Ну что ж, пришло время вернуть сувенир его владельцу.

- При чем тут деньги? - Чонгук мотнул головой, словно пытаясь отряхнуть все, что я сейчас говорила. - Я просто хотел сказать, что с алкоголем тебе стоит быть поосторожнее.

Я захлебнулась воздухом. Самым большим желанием было врезать ему по физиономии. Он что же, считает, что я всегда так себя веду? Напиваюсь и прыгаю в постель к первому встречному? Совестливый внутренний голос робко пытался пикнуть что-то вроде: а что он еще должен считать? Я ведь именно так и сделала, а он видел то, что видел. Но я задушила все эти мысли на корню.

Я представила себе, как начну сейчас глупо оправдываться, бормотать извинения, бить себя в грудь кулаком, доказывая, что я «не такая».

Глупо. Глупо и бесполезно. Поэтому, улыбнувшись, я сказала:

- Не думаю, что вам есть о чем беспокоиться, Чон Чонгук. Если даже я умудрюсь напиться до невменяемого состояния, единственная постель, в которой я окажусь, это та самая постель, в которую вы же меня и пристроили. Постель вашего брата. У нас ведь с ним один номер, и кровать там одна. Вряд ли найдется какой-нибудь достаточно строгий моралист, чтобы меня в этом упрекнуть.

Я говорила все это и с каким-то странным болезненным наслаждением наблюдала, как с каждым словом Чон мрачнеет. Трудно сказать почему, но ему явно было неприятно все это слышать. Впрочем, нет, вру. Что значит «трудно сказать почему»? Легко сказать. Сейчас многое встало на свои места: и эти платья, подобранные так, словно никому другому, кроме меня, они не могли принадлежать, словно были сшиты именно на меня и именно меня ждали, вися на плечиках в дебрях салона, а он нашел их безошибочно, именно их! И его злющий взгляд, когда он застукал нас с Чонсу в домашнем кинотеатре, и даже эта вспышка гнева, которая пришлась ровненько на тот момент, когда мы с Чонсу вовсю изображали супружескую идиллию.

Он ревнует. Черт возьми, он действительно ревнует. Как только я это поняла, ужас, страх, стыд, неловкость быстро исчезли, словно их никогда и не было. И им на смену пришло злорадство. Наверное, я ужасный человек, но мне нравилось смотреть, как этот взрослый, уверенный в себе мужчина, чьим именем, возможно, пугают детей и который владеет чертовой кучей денег и прочего ненужного барахла, стоит передо мной, слушает все, что я тут несу, и наверняка страдает.