Вдоволь навеселившись, я вышел с очередной корпоративной вечеринки на прохладную улицу. Весенний дождик неприятно щипал за оголённые участки кожи, и я быстро засунул озябшие руки в карманы пиджака. Луна была крохотная, а половина фонарей не работала. Единственным источником света являлись мерцающие вывески и баннеры, вроде "24 часа" или "У нас есть всё" и другие лживые слоганы. Ну кто станет утверждать, что у него есть всё? Неужели они найдут для меня деревянный арбалет со стеклянными стрелами? Или скажем, подушку с изображением пьяного Леонардо Ди Каприо? Лгуны.
Я подошел к краю тротуара и выставил руку на дорогу. Несмотря на поздний час, лондонские кэбы носились как угорелые, так и норовя запачкать липкой грязью мои новые брюки. Одному из такси всё-таки удалось достигнуть этой цели, и вот, из чёрных мои брюки превратились в расписные. Думаю, это было похоже на хохлому.
- Черти! - выкрикнул я в след скрывающейся машине.
Перебирая все ругательства, которые знаю, я не заметил маленького мальчика, остановившегося рядом со мной. На тот момент я был уже изрядно выпившим. Именно поэтому, а не потому что я пугливый, заговорив, ребёнок меня напугал.
- Вы счастливый, сэр!
Вздрогнув, я бросил на него недовольный взгляд:
- Прошу прощения, это шутка?
- Нет, сэр, вы очень счастливый!
- Слушай, парень, мне не до веселья. Видишь, что стало с моими брюками?.. И чего это ты один?
- Простите, сэр, я не вижу вас. Я один, потому что...
- ...Что значит не видишь? - опешил я.
- Слепой, сэр, - мальчик пожал плечами.
Теперь я заметил: взор паренька был устремлён мимо меня, а глаза покрыты беловатой дымкой.
Мне вдруг стало стыдно. Никогда в жизни я не испытывал такого стыда. Я подошел к мальчонке и ласково потрепал его волосы.
- Как твоё имя?
- Джейми, сэр, - лицо его было серьёзным, и лишь направленные вверх уголки рта давали понять, что он слегка улыбается.
- Перестань называть меня "сэр". Меня зовут Оливер, - я расплылся в улыбке, искренней, бескорыстной. Возможно, впервые за долгие годы я так улыбался. И мне было очень жаль, что Джейми не видит улыбку, предназначенную для него. - Итак, смельчак, почему же я счастливый?
Он изменился в лице. Теперь он выглядел так, будто я спросил его, сколько углов в четырёхугольнике.
- Глупый вопрос! Вот посмотри вокруг, Оливер, что ты видишь?
Я замешкался, не зная, что ответить:
- Эм... Дома, звёзды, улицы, вывески, грязь, такси... - я называл все предметы, попадавшие ко мне в поле зрения. Наконец, Джейми остановил меня.
- Неправильно. Ты не называешь самого главного.
- Чего же? - удивленно спросил я.
- Жизнь. Ты видишь её, видишь, как она течёт вокруг тебя, в тебе. Ты можешь видеть грязь, можешь читать рекламы, ловить такси... Тебе это кажется обыденностью, а я бы отдал всё на свете, лишь бы хоть одним глазком взглянуть на всё это.
Я замолчал, не в силах проронить ни слова. Мои глаза словно заново открывались. Вывески светились ярче, такси мелькали быстрее, грязь переливалась всеми цветами радуги.
- Теперь видишь? - Джейми осторожно дотронулся до моего плеча.
- Да, вижу...
Я видел, видел! Я взглянул на мир так, словно вижу его впервые. И он оказался прекрасным. Мне не хватало слов, чтобы описать то великолепие, которое сочилось из каждого кирпичика на той улице.
Я отвёл Джейми в кафе и накормил мороженым. Мы говорили долго, словно два взрослых человека. Хотя постойте, мы и были двумя взрослыми людьми. Джейми точно. Вам может показаться странным, но это был вовсе не акт милосердия: я чувствовал себя должником, мне казалось, я должен был сделать этого мальчика счастливым, за то что он вернул мне тягу к жизни, тягу к познанию и совершенствованию нашего мира. Наш разговор тянулся долго, малыш рассказывал мне, что в мире ещё огромное количество "слепых", как я, а таких, как он, - значительно меньше. Джейми считал своим долгом помочь всем, чей взгляд затуманился и воспринимал все окружающее его пространство, как обыденность. В нём словно был неиссякаемый источник энергии. На скольких людей его хватит?
С этой мыслью я покинул его и пошёл домой пешком. Я потратил деньги на дорогу на мороженное для слепого мальчика и нисколько об этом не жалел.
Я шёл медленно, вглядываясь в каждый штрих улиц, и мою голову не покидала фраза "Вы счастливый, сэр". Чёрт возьми, ты счастливый, Оливер!
Вернулся домой я под утро. Только зайдя в квартиру, я сел на корточки и тихонько завыл. Моя жена проснулась и пришла на мой зов, но так и не узнала причину моего негодования. А этой причиной был маленький незрячий мальчик, гуляющий один по ночам, открывающий людям глаза, несмотря на то, что не видит сам.
