Не отводи свой взгляд...

Часть первая

Лживые улыбки, сопровождающиеся пренебрежительным снисхождением на дне ваших пустых глаз вновь направлены на меня. Но вот, я случайно ловлю один из них, и вы сразу отворачиваетесь в другую сторону, делая вид, что крайне увлечены своей не обременной смыслом беседой с такими же ряженными пустышками.

Конечно, тебя всегда окружала толпа раболепных и лебезящих перед твоим императорским величием слуг. Округлые формы, глубокие вырезы и томные вздохи — такое внимание к собственной персоне не могло не льстить, верно? Все люди без исключения наслаждаются чувством своего превосходства над другими. Тебе же было достаточно лишь взглянуть, чтобы полногрудая, недавно овдовевшая графиня кинулась искать утешение в твоих тесных объятьях.

Не могу сосчитать, сколько раз по пути в библиотеку мне встречались эти одноразовые подстилки, неумело пытающиеся завести «дружескую» беседу. Забавно, но все они рассчитывали задержаться в замке, если уж не в качестве законных супруг, то хотя бы в роли постоянных любовниц. Неудивительно, что девушки старались быть крайне милыми и заботливыми. Но все, как одна, случайно встречаясь со мной взглядом, неожиданно терялись, сразу начинали нервно теребить и без того измятый подол.

И, конечно, они, стремясь показать свою причастность, постоянно душили меня в покровительственных объятьях. Вскоре, к счастью, я смог свести подобные тактильные контакты с этими сомнительными личностями к минимуму. С того самого момента черные кожаные перчатки стали моими верными спутниками не на один десяток лет. Но все равно, несмотря на все мои «королевские замашки», милые фрейлины старались изо всех сил понравиться «дикому» принцу.

Ах, если бы эти пустоголовые куклы знали, что мое одобрение для отца не важнее блеска его кожаных сапог! У них, наверное, и лицо под конец вечера сводило от постоянных улыбок.

Мне их почти жаль

Хотя… нет…

Увы

О, какого же было их разочарование, когда они буквально через несколько минут после сюсюканья со мной, получив пинок под свой повидавший виды зад, целовали железные ворота замка. И каждый раз крики, угрозы… как глупо.

О матери я знаю лишь со слов моих наставников. А о ее облике мог судить только по немногочисленным портретам, один из которых всегда висел в личных покоях отца. Каждый из тех, кто брался составлять ее словесный образ, считал своим долгом приправить его долей романтического трагизма. Из всех подобных словоплетений я смог вычленить лишь то, что Ариана, (именно так звали женщину, подарившую мне жизнь) несмотря на свое благородное происхождение, была не только красивой, но и доброй женщиной. В ней Отец и нашел ту самую простоту, которой так не хватало в стенах его замка.
 
Говорят, несмотря на то, что вы были совершенно разными, как огонь и вода, ты все равно любил ее больше жизни. Но мне как-то не особо верится, что такое существо, как ты, Отец, способно на проявление хотя бы подобия этого светлого чувства, воспеваемого в романах на протяжении всего существования человечества.

Однако это утверждение не лишено смысла, ведь тогда твоя ненависть ко мне обоснована тем, что я фактически убил любовь всей твоей жизни. А эти постоянные ночные романы всего лишь помогают безутешному вдовцу на время забыться в пьяном угаре страсти.

Верно, я могу понять тебя…

Но не простить

Нет

Ведь…

Какой смысл дарить прощение тому, кому оно не нужно?

 
Я вновь стою перед тобой в своем парадном костюме, а рядом со мной, периодически сбиваясь, один из седых наставников отчитывается о моих успехах в изучении двенадцати языков, фехтовании, живописи, счетном деле и многом, многом другом. Ты лишь безразлично смотришь куда-то выше плешивой головы нервничавшего доктора, когда, поймав его взгляд, молчишь еще несколько секунд. Не переставая прожигать взглядом протирающего свою лысину и лицо старика, ты приказываешь увеличить мою нагрузку вдвое. Учитель, пытаясь возразить, сказать, что это настоящее безумие, лишь получает невозмутимый рык: «Das ist ein Befehl!» — (Это приказ!) — после чего, поклонившись, удаляется.

И чего ты добиваешься, отец? Неужели ещё не понял, что не сможешь отбить мое желание учиться такими примитивными методами, как порка или конфискация книг, увольнение преподавателей и, даже смешно, увеличение количества дисциплин? Тогда ты еще глупее, чем я думал.

Молчишь и делаешь вид, что находишься здесь один, вальяжно смотря куда-то за витражи окна. Внезапно ты все же решаешь взглянуть на меня, и я не могу сдержать ухмылки. Ты едва заметно вздрагиваешь, что странно, ведь эту клыкастую пасть я унаследовал именно от тебя, мой дражайший родитель. Только ты собирался открыть свой рот, как я, вежливо поклонившись, сам вышел прочь из тронного зала.

Ты ведь знал, верно? Что в мои одиннадцать эти детские руки были по локоть в крови. Нет, я не чувствую ни угрызений совести, ни страха. Я защищал свою жизнь, и готов сделать это еще столько раз, сколько это понадобится. Та горячая, бурая жидкость на коже не вызывала ни трепета, ни удовольствия. Ничего, кроме брезгливости.

Ты ведь знал, что твои иноземные кучерявые гости с треугольными бородами были подосланы дабы забрать одну из украденных тобой реликвий? Но ни ты, ни они сами не ожидали встретить глубокой ночью меня, возвращавшегося к себе в покои с позднего урока астрономии. Для них я был ненужным свидетелем, они для меня — неудачливыми палачами.

О, ты ведь знал тогда, что перед тобой стоит тот, кто в свои одиннадцать забрал уже три чужие жизни, верно?

═────═⌘═────═