"Я не тот, кем ты меня представлял"

4

Весь вечер Чон учился готовить кашу. Он обжёгся пару раз, спалил одну кастрюлю, его
чуть не стошнило, когда он попробовал свою стряпню. Пока Чон не приведёт Пака в состояние близкое к нормальному, он не исчезнет из его жизни. Эта ситуация, явно, станет ему примером того, как к людям не надо относиться.
Чонгук вновь приезжает к дому Чимина через два дня, когда он стал убежденным в своих кулинарных способностях и в том, что Чимин немного успокоился. Чон опять стучит в дверь к Паку, но на этот раз он слышит тихий голос.
- Кто?
- Это Чонгук, открой. - уверенность Чона испаряется. С какой стати Чимин будет открывать ему.
- Чонгук-хён, уходи. - голос Пака злой, не такой, как в прошлый раз, альфа цепенеет от этого. Ведь Чимин всегда мягкий. - Что тебе было непонятно в словах "Никогда не появляться в моей жизни!" Я тебе не открою.
Чон слышит удаляющиеся от двери шаги и принимает решение, которое кажется самым безумным в его жизни.
Окно Чимина открыто, Чон заметил это ещё в прошлый раз. Даже если Чон упадет максимум, что с ним случиться, так это перелом ноги, ну может двух, ну и сотрясение, но это всё, наверное. Еле забравшись на второй этаж по скользким подоконникам, он проник в квартиру Чимина. Интересно, Пак вызовет полицию? Свет, как обычно выключен, в квартире холодно, а бета лежит на традиционном корейском настиле для сна в наушниках, закрыв глаза. Громкий крик испуга проносится по квартире, как только бета замечает внезапно возникшую тень. Чонгук спокойно проходит в коридор и включает свет. Чимин трясётся в углу и не может сконцентрироваться. Как тут появился Чон?

- Что раскричался? Сказал же открой дверь. - спокойно говорит Чонгук, доставая контейнер с нарезанными овощами и кашей. Краем уха он слышит приближающиеся шаги. Секунда. И его щека пылает адским пламенем.
- Ты совсем? Да я чуть от страха не умер! - в глазах Пака блестят слёзы. Это и понятно, Чон тоже обосрался бы, а он альфа.
- Извини, я не хотел. Мы можем поговорить?
Чимин думает " Что Чонгук заладил со своим поговорить", достал уже. Можно он спокойно умрёт, никого не трогая.
- Чонгук-хён, что ты от меня хочешь? Ты не понимаешь, что мне больно тебя видеть? Дай мне спокойно забыть тебя! Каждый раз, когда я просыпаюсь, я хочу забыть свою жизнь, твоё лицо, то письмо, тот день! Я же сделал всё, как ТЫ хочешь! - Чимин начал истерически кричать, задыхаясь от слёз и от бури внутри него. - Почему ты не можешь сделать так, как Я хочу? Хочешь, я попрошу прощения за то письмо, которое написал? Прости. Прости за чувства, за то, что влюбился, за пирожные, которые подкладывал тебе! Правда, прости за всё, даже за моё никчёмное существование! - Пак весь красный, разбитый с болезненной худобой, пытающийся достучаться до Чонгука. Тот в свою очередь думает, как долго бета держал всё в себе, как больно ему было, когда Чон говорил те слова, смотря прямо в глаза. - Но скажи, что мне ещё сделать? Что ж ты не оставишь меня в покое?! Что мне нужно сказать, чтобы ты перестал появляться в моей жизни! Ты не видишь, что со мной!? Убирайся! - Пак совсем разошёлся. Только сейчас Чонгук заметил, все зеркала в квартире разбиты. От бессилия бета садится на пол, ему абсолютно плевать, что подумает Чонгук, ему блядь плохо, просто по-человечески плохо.

Следующие пять минут в квартире слышатся только всхлипы Чимина. Чон думает, что Пак уже немного успокоился, но тот всё также продолжает плакать. Чонгук подходит к бете и опускается перед ним, протягивает свои руки и заключает Чимина в объятия, поглаживая по спине, чувствуя каждую косточку.
- Хён, я так долго страдал, так долго был один. Я привык, правда. Иди, тебя ждёт твоя девушка. - Чимин пытается отстраниться, но Чонгук ещё сильнее прижимает к себе парня.
- Чимин-а, прости. Я даже не знал, что всё так обернётся. - Чон положил подбородок на макушку Пака. - Те слова - это не совсем то, что я имел ввиду. Я понимаю, что не имею права даже сидеть рядом с тобой. Но, пожалуйста, дай мне всё исправить.
- Исправить? - Чимин грустно ухмыльнулся. - Не получится. Мне надо ещё немножко похудеть у меня всё ещё есть жир. Я видел, ты принёс еду, я не буду есть.
- Нет, Чимин, ты немного,но поешь. В этом нет ничего страшного, всё низкокалорийное. - Чонгук поднимает их и подводит к столу, где уже стоят открытыми каша и овощи. Чимин очень сильно хмуриться и отворачивается от стола.
- Меня тошнит от вида еды, о запахе говорить вообще не буду. - Пак отходит от Чонгука и от стола с едой, садится на свою кровать и надевает наушники, растворяясь в мелодии. Чонгук бесится, он настроен крайне решительно. Альфа рыкнул, но тут же успокоился, заметив немного напуганный взгляд.

- Чимини, я только сначала такой хороший. Подойди ко мне.
"Чимини"! Какой мать его "Чимини"? Пак на негнущихся ногах подходит к Чону и встает прямо перед ним.
- Подними руки. - тон альфы заставляет повиноваться и Чимин делает так, как говорит Чонгук. Да что вообще Пак творит? Перед ним человек, из-за которого он довел себя до такого состояния.
Чон подходит так близко, кажется, что Чимин слышит дыхание. Чонгук берет края футболки и медленно стягивает её с Пака. Чонгук видит кожу натянутую на ребра, которые вот-вот порвут её, видит ключицы, настолько глубокие, будто кожа просто провалилась в этом месте.
- Ч..что ты делаешь? - шепотом спрашивает Чимин, когда Чон начинает обводить холодными пальцами его выпирающие кости.
- Скажи, что ты сделал с собой? Как долго ты не ел? Как так получилось? Зачем остался и выслушал всё, что я тебе говорил? - Чон задает вопросы, но Чимин на них не отвечает. Альфе не за чем знать, что Чимин блевал четыре дня и кроме воды ничего не пил, не ел, что падал без сознания , не нужно знать и то, что Чимин ест один раз в день овощной салат. Чонгуку не знать, что Чимин теперь весит 51 килограмм.
- Раз я довел тебя до такого состояния, я тебя из него и вытащу. - Чон сам не знает это обещание Чимину или самому себе.
Иногда бывают моменты, когда ты говоришь что-то сгоряча. Ты думаешь, что говоришь всё правильно, как есть на самом деле. Но потом, спустя какое-то время, ты начинаешь упрекать себя за сказанное. Когда понимаешь, что сказал полную чушь. Чон отдал бы миллионы вон, чтобы вернуться назад и никогда не говорить тех ужасных слов.