Прирожденная садистка? Или же...(ЗАМОРОЗКА)

ГЛАВА 25

Я проснулась в воскресенье вечером. Все тело болела. В горле было так сухо, будто я не пила вечность.
Оглядевшись по сторонам, я нашла стакан воды.
Я подползла к краю кровати, дотянувшись до стакана, опустошила ее залпом.
Спасительные капли возвращали меня к жизни, и я начала вспоминать вчерашний день.
Это было ужасно…
Так больно мне не было, даже тогда…
Я помню все, что он со мной сделал...
Помню кровь. Очень, много крови.
Помню свои крики, свои слезы.
Я думала, что умру от потери крови.
Помню как он бил меня, резал, кусал, как душил…
Как заставил меня глотать. Как кончал на мое лицо. Как яростно врывался в меня.
Как обливал меня грязью. Как хватал за волосы, и бросал обратно в кровать.
Помню его слова…
«Грязная шлюха. Жалкая малолетка. Безродное отродье. Твое место в этой кровати. Я буду трахать тебя до потери пульса. Ты будешь глотать мою сперму, и просить добавки. Хорошая девочка…»

Под утро, я уже ничего не чувствовала.
Ни боли, ни жалости к себе.
Ничего...
Не слышала ничего.
Перед глазами начали появляться черные точки.
И последнее, что я увидела, как мне казалось перед смертью - это первые лучи солнца за окном, потом мир стремительно начал исчезать, и я провалилась в темноту…
После пережитого, я вся дрожала.
Руки были холодными, как лед. Ноги просто онемели, я их не чувствовала резь между ног была не выносима…
«Почему все хотят причинить мне боль? Почему подобное всегда происходит со мной?
И вообще, какого черта я поперлась в клуб!?»
Но откуда я знала, что он из…
Не знаю… тысячи клубов, пойдет именно в этот?!
Он что следил за мной?
Да, это самое разумное объяснение.
И, я выдала себя…
Черт…
Дура! Какая же я дура!
И, что теперь будет?
Надеяться, что он наигрался?!
Глупо.
Единственный выход бежать. Как можно дальше, как можно скорее. И начинать надо уже сейчас.
Я снова огляделась по сторонам.
Ничего, что бы я могла надеть, и как мне теперь уйти?
Проблема решилась сама собой, так как бежать мне было уже поздно.
Через несколько минут в комнату вошел Джеймс.
Я вся сжалось, руки начали дрожать сильнее. От страха, сердце колотилась все сильнее.
Он прошелся по мне ленивым взглядом, и сел на кровать.
Я хотела отодвинуться, но замерла, когда он сказал следующее:
- Сделаешь хоть одно движение, я тебя выпорю, - пригрозил он, я послушалась.
- Хорошая девочка, - он хотел коснуться щеки, я инстинктивно сжалось, и зажмурилась.
Мне страшно, действительно страшно.
От его прикосновений…
Такое чувство, что если он коснется меня, я сгорю. Что все эти раны откроются, и я снова переживу вчерашний день.
- Ты хорошо умеешь играть и обманывать, я почти поверил тебе, - улыбнулся он, резко схватил за подбородок, дернул на себя, что я вскрикнула, и слезы сами собой брызнули с глаз.
- Не прикасайся ко мне не смей! Нет! – больно. От его прикосновений будто клеймо. Кожа горит, я сопротивляюсь.
Как, резко меня отбросила на кровать, от сильной пощечины. Щека адский горела.
Меня резко подняли за волосы, и прижали к спинке кровати.
- Никогда не смей кричать на меня, - тихим шепотам сказал он, и впился взглядом в мои глаза.
- Ядовитая зелень, тоже красиво - улыбнулся он, а я тихо всхлипывала.
- Ты забавная игрушка, - сказал он, и его рука начала скользить к царапине на груди.
Тело покрылось мурашками, а когда он надавил на рану, я застонала от боли.
- Отпустите, прошу, - промямлило я, и не надеясь, что он услышит мой жалки шепот.
- Куда же, я тебя отпущу с такими ранами малышка, - он спустился ниже, и теперь его рука начала гладить раны на животе
- Их не будет видно, я ничего не скажу, - тихо сказала я, держась из последних сил не закричать.
Каждое его прикосновение, как будто меня током бьет.
Не выносима…
- Хорошо, малышка, - остановился он и его руки отпустили меня.
- Вот вещи оденься и приведи себя в порядок, - он положил пакеты на кровать, и ожидающий уставился на меня.
Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать.
Как!? Что он вообще только что сказал!? И это после того, что он со мной сделал?! Отпускает вот так просто?
Не понимание. Сомнение. Гнев. Обида. Да мне чертовский обидно. Как человек так может поступать.
Он использовал меня. Он изнасиловал меня. Он искалечил мое тело и душу. И теперь просто отпускает?! Я его сейчас ударю или накричу, а может, вообще убью.
Я готова взорваться от переполняющих меня эмоций.
Страх отступил на второй план сейчас, я больше боюсь себя.
Не помню, когда была так зла в последний раз. Когда с такой яростью готова была убивать.
- Ты злишься? – он нахмурил брови и посмотрел мне в глаза.
- Разве не видно? – шиплю я и хватаю с тумбочки стакан, и кидаю в него со всей силы.
Стакан пролетает прямо над его головой и со звоном разбился прямо в дверь.
- Мимо, - самодовольно говорит он, обнажая белые зубы.
- Заткнись блять, - я кинула на него пакет, он не долетел.
- Почему ты злишься? – Джеймс начал подходит ближе.
- Не подходи, не прикасайся ко мне! – пригрозила ему и отползла дальше по кровати.
- Куда же делась твоя злость, малышка? – насмешливо выгнул бровь, он уже совсем близко.
- Нет! Отстань! Уйди! – кричала я, и колотила его своими маленькими кулачками.
Он прижал меня к кровати, его лицо было так близко, что я могла рассмотреть каждую деталь.
- Я сказал, что отпускаю тебя, разве не этого ты хотела? Почему ты злишься? – он сказал это так невинно, будто действительно не понимал о чем речь, а вот глаза откровенно смеялись.
- Вы издеваетесь, да? Для вас это все игра? Вы хоть представляете, как я себя чувствую?
Вы меня изнасиловали, и не раз. Вы резали меня, наслаждались этим, и сейчас откровенно смеётесь мне в лицо?!
Вы не нормальный. Вы больной вам лечиться надо! – наконец закончила я свою гневную тираду, а ему хоть бы хны.
- Закончила? – как то обманчиво спокойно сказал он.
- А теперь послушай меня. Да, я издеваюсь над тобой, откровенно и честно. Для меня это была игра, до этого момента.
А, ты сама представляешь, что я чувствую или, что чувствовали твои жертвы. Ты чуть меня не убила! Привязала к кровати, растоптала мое мужское достоинство и спокойно без зазрения совести пригнула в окно.
Я вообще не понимаю, как все еще тебя не убил? Ты в моих руках, хоть здесь, хоть в другом штате все ровно, ты моя.
Да мне понравилась насиловать тебя, бить тебя, слышать твои крики, стоны, жалобные просьбы отпустить. А больше всего понравился вкус твоей горячей крови на моем языке.
Я хотел убить тебя на рассвете, когда только прижал нож к горлу, твое тело ослабло, и ты потеряло сознание.
Я переоценил тебя, и вот, сейчас ты дышишь, – заканчивает свой рассказ и смотрит на меня.
- Ненадолго, - констатировала я факт.
- Да ненадолго, - сказал он, и встал с кровати, собираясь уйти.
- Так сделай это сейчас, - крикнула я напоследок, он остановился.
- Нет, - не смотря на меня, произнес он.
- Почему? – не отставала я.
- Потому что, ты сейчас утомлена и через 30 минут опять грохнешься в обморок, - он повернулся, и сказал это устало и огорченно.
- И, что теперь? – его настроение передалось и мне.
- Сейчас мы поужинаем, дальше посмотрим на твое поведение.
- Ты сказал, что отпускаешь меня! – недоумевала я.
- Это было до разговора, а сейчас я передумал, сперва ужин, затем посмотрим, – бросил он напоследок и дверь захлопнулась.
«Вот же гад!»
Через пару минут в комнату вошла женщина средних лет и поставила поднос на кровать, а следом вошел он, и уселся рядом со мной.
Я с сомнением посмотрела на поднос.
- Там ничего нет, ешь – приказал он и сам взял один сэндвич, откусил кусок.
Я, все еще сомневаясь, взяла сэндвич принюхалась и откусила маленький кусок.
Когда мы закончили с едой он внезапно сказал.
- Я не верю, что ты была девственницей, скорее всего твои родители восстановили ее, чтобы продать тебя в будущем подороже, я прав? - спросил он, я промолчала.
Я не хотела вспоминать о том, что тогда было, и я не знала, что они сделали это.
Я прекрасно помню ту ночь. Даже атмосферу той комнаты до сих пор помню. Но что было в больнице… Там все как в тумане и вообще…
- Когда, я задаю вопрос, ты должна отвечать, - надавил он, и я потеряла ход мыслей.
- Разве должна, если вы, и так правы, - съязвила я.
- Малышка не испытывай мое терпение, ведь хуже будет только тебе, – он приподнял меня за подбородок тем самым заставляя смотреть на него.
- И, не смей мне лгать, я все равно все узнаю, - пригрозил он. – Рассказывай.
- Я не знала, что они это сделали, - честно призналась я.
- Значит, признаешь, что это была не настоящая девственность? – горечь и разочарование просквозили в его голосе
- Да, - спокойно сказала я.
- И, сколько тебе тогда было маленькая шлюха? – его руки крепче сжали мой подбородок, выдавая его напряжение.
- Пять лет, - прошептала я и опустила глаза.
- Что? Повтори! Смотри мне в глаза и повтори! – кричал он, мне в лицо, я задрожала.
- Мне было пять лет! Пять! Этой малолетней шлюхе, как ты выразился было всего пять лет! – кричала я, и не могла остановить поток слов, -
Родители, нет эти твари продали меня одному толстому старику за какие то бумажки. Продали собственного ребенка, чудовищу! Садисту!
Я каждый день просыпаюсь в холодном поту от этих воспоминаний.
Но поздравляю вас!
Теперь моими ночными кошмарами будете вы! – я не могла сдерживаться. Правда вытекала из меня как вода. Столько слез, столько эмоций, столько болезненных воспоминаний, лились с меня, не переставая.
Как же больно осознавать, что ты всего лишь кукла в их руках. Как же не справедливо.
Почему другие люди живут спокойно, а я не могу. Чем я заслужила это? В чем провинилось?
Я рыдала, не переставая, постоянно вытирая слезы руками.
Он не выдержал, и прижал меня к себе. Я расплакалась еще сильнее.
Я никому это не говорила, никогда не плакала, так перед кем то. У меня попросту никого не было. Всю жизнь одна…
Всю жизнь все это хранила в сердце…
Не перед кем, я не была настоящей только перед ним…
Вот такая, я оказывается настоящая...
Ранимая обиженная на весь мир, маленькая девочка, которой так не хватает любви. Так не хватает таких вот сильных объятии, способных успокоить, поддержать.
Хоть на пару мгновений…

Успокоившись, я попыталась отстраниться, но Джеймс прижал меня еще сильнее.
- Ничего не говори, ничего не делай, просто сиди, - сказал он и я послушалась.
Он обнимал, меня гладил спину, и качал в своих руках.
В этот момент он был таким уютным, домашним что ли, и мне была так тепло, как никогда в жизни, словно он мой родной человек, мой родной дом.
Тихо покачиваясь, я не заметила, как уснула в его руках…