Тира

— Тира, для чего ты идешь в Лабиринт?

Тира молчит. Для нее все ясно, как светлый день, хотя вокруг царит мрак. В руках у нее — клубок вощеных ниток. Старых ниток — еще от бабки достались. Все эти годы хранился в старой корзинке, под ветхим покрывалом. Сняла покрывало — так оно от старости рассыпалось в пыль.

Клубок-то покрепче оказался.

— Тира, девочка моя. Одумайся.

В голосе Нереуса слышится почти отеческая забота. И сам он гладкий, как вода, текучий, блестящий от масла. Что он может понять?

— Тира, в Лабиринте опасно. Здесь не место для маленьких девочек!

Нашел себе маленькую девочку! Тире уже девятнадцать лет, и скоро она не сможет избежать замужества — все способы уже перепробовала, последний остался. Но как не может понять Нереус, что для нее такая судьба хуже смерти?

Есть только один выход. И для нее он — за высокими дверями, которые ведут в чрево каменного чудовища.

Лабиринт зовет ее, а Нереус заступил путь, сложив руки на груди и продолжает увещевать. Глупец, глупец, какой же глупец. Небось, надеется что, еще отец отдаст Тиру за него — раз ни за кого другого раньше не вышло, а теперь никто и не возьмет.

Тира сжимает в ладонях клубок.

— Нереус, — тихо, но твердо говорит она. — Уходи. Не доводи до беды.

Нереус смотрит ей в глаза и кажется, что даже до его бычьего лба что-то начинает доходить. Он сторонится Тиры и позволяет ей выйти за порог.

Огромная круглая луна нависает над полисом так низко, что, кажется, скоро опрокинется и накроет большим золотистым блюдом. В сумраке ночи видно каждую ямку и каждый кратер. Словно улыбающееся лицо наблюдает за суетой племени, обреченного на вымирание. Маленький остров дрейфует в море, пустынная пристань омывается теплым морем, и от того ветер соленый и слегка горчит на языке.

Тира мнет клубок в руках. Старая пряжа колет ладони, и это приятное ощущение. Живое. Руки Тиры огрубели от тяжелой и грязной работы, и ей нравится что-то еще ощущать. Если бы она вышла замуж в тринадцать лет, как предписывала традиция, ее руки были бы нежными и мягкими, как море. Она бы носила одежды из тонкого шелка, а не грубого льна, и украшала волосы золотыми цветами, а не плетеным шнуром. Но Тира сама это выбрала, потому что с самого детства знала, что судьба ждет ее в Лабиринте, а не в роскошных палатах.