Моя слабость

Глава 48.

~Настя ~

-Я такая дура, Марс. Я влюбилась. Влюбилась в тебя!

Комок со слезами застрял в горле. Я не могла больше ничего говорить. Чтобы Марс не видел моих слез я отвернулась от него, уткнулась в подушку. Но я не собиралась молчать. Как только дыхание восстановилось, я повернулась и, утирая руками стекавшие по щекам слезы, сказала:

-Марс, а ты не задумывался, что я никогда ничего не вспомню? Что я навсегда останусь такой, какая я сейчас? Ведь есть определённый период, в который человек еще может все вспомнить. Вдруг, я бы не вспомнила? Ты бы так и скрывал свои чувства, так и продолжал бы избегать меня? Опомнись, Марс! Подумай, действительно ли тебе важно, какая я? И сможешь ли ты забыть про отношения со мной, если я ничего не вспомню?

Он молчал. Он смотрел на меня и молчал.

Молчание - самая ужасная пытка, какая только существует на свете. Ты не представляешь, что человек думает, какие эмоции он испытывает. Всегда лучше, если человек говорит все сразу в лицо, а не обсуждает тебя с кем-то за спиной. Никогда не знаешь, чем это может закончиться. Возможно, человек просто стесняется своих чувств, а возможно, что замыслил что-то мерзкое и коварное против тебя.

-Прости, - начал он. - Прости. Я не знал. Я запутался. Пойми, я ждал четыре месяца, чтобы обнять тебя, сказать , что люблю, что скучал, а ты тогда меня даже не узнала. Тогда мне было нужно, чтобы ты все вспомнила, чтобы наши чувства вернулись в прежнее русло. Я не мог смотреть, как ты смотришь на меня пустыми, холодными глазами. .. А сейчас. Не знаю. Прости...

-Не надо извиняться. Я дура, Марс, потому что сказала тебе это. Было бы лучше, если бы ты сам до этого дошел. Я дура, большая ду...

Он не дал мне договорить, он проглотил мой последний слог. Его губы мягко накрыли мои. Я подалась вперед, так чтобы обхватить руками его голову, зарыться в его шелковых волнистых волосах. От одного прикосновения его губ к моим я потеряла голову. Мне хотелось только целовать его, от недавних слез и сказаных слов не осталось ни следа.

Марс одним резким движением оказался надо мной. Он, опираясь на локтях, а ладонями, обхватив мое лицо, продолжал меня целовать, покрывать поцелуями каждый сантиметр моей кожи. От его легких, но горячих поцелуев у меня кружилась голова и то и дело вырывался легкий стон, тело изгибалось под его губами.