Запрещено ли любить?

Четвёртая глава

«Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни».
Фридрих Ницше

Каждый светофор, встречающийся на пути к больнице, горел красным светом, останавливая движение такси. Водитель за рулём продолжал быть раздражённым и до крайности неприятным человеком, а Макс на заднем сидении бездумно смотрел на давно погасший экран телефона в его руке. Как только сообщение с адресом было отправлено, заряд кончился, и телефон не хотел включаться обратно. В голову лезли лишь плохие и удручающие мысли, хотя парень и пытался увериться в том, что накручивает себя. Дорога до больницы для Макса длилась, по ощущениям, вечность, а когда машина подъехала к главному входу, всунул не под расчёт деньги в жилистую руку водителя и выскочил из такси.

В регистратуре всполошённого Макса спокойно выслушали и быстро провели в палату, видя его состояние и не рискуя более задерживать. Стоя перед дверьми, он никак не мог решиться нажать на железную ручку, чтобы войти наконец. Он чувствовал, как истерично бьётся его сердце и холодный пот стекает по вискам. Дрожащей рукой Макс всё же отворил двери и спокойно, что разнилось с его предыдущим поведением, вошёл внутрь. В холодном голубоватом свете просторной палаты он увидел одинокую медицинскую кровать и стул рядом с ней. Худое тело мужчины на белоснежных простынях казалось слишком бледным и иссохшим, тонкие руки, покрытые синяками и витееватыми толстыми венами, лежали вдоль, а силуэты костлявых ног виднелись из-под одеяла. Глаза на морщинистом лице были плотно закрыты, сухие же губы, наоборот, слегка приоткрыты.

Сгорбившаяся женщина, сидящая на стуле, почувствовав присутствие другого человека, развернулась в сторону двери, являя свое заплаканное бледное лицо.

— Макс, — прошептала она охрипшим голосом, осторожно поднимаясь с места и направляясь к нему.

Макс тут же шагнул ей навстречу, заключая в крепкие объятия, и, чувствуя подрагивающее тело, начал успокаивать:

— Не плачь, — через силу проговорил он. — Мама, всё будет хорошо.

— Врач сказал, что осталось совсем немного, — почти шёпотом сквозь слёзы произнесла она. — Пара дней.

Услышав эти слова, Макс вздрогнул, его дыхание на миг прервалось, а сердце в груди пропустил удар. Он крепче сжал мать в объятиях, смотря на лежащего отца, которому жить оставалось совсем немного. Он смотрел и не чувствовал ничего, кроме раздирающей боли и злости. В его голове не было каких-либо ещё посторонних мыслей помимо того, что он может сделать и чем помочь. Душа Макса разрывалась на множество мельчайших деталей, когда он видел рыдания матери и умирающего отца. Ему хотелось забыться, убежать или скрыться, лишь бы не видеть их боль и не чувствовать своей. Он готов был буквально умереть, но никогда в жизни не знать о болезни и смерти главного человека в жизни.