Zhong equals cold

***

– Отец, – в дверном проеме стоит молодой человек в строгом костюме. Идеально уложенные белокурые пряди подчеркивают бледное, как будто фарфоровое, строгое лицо, делая его ещё более изящным, – ты хотел меня видеть?

– Проходи, – говорит мужчина, сидя на кресле, которое, наверняка, стоит больше, чем вся мебель в квартире среднестатистической семьи. Роскошь. Это слово описывает семейство Чжон. Директор одной из крупнейших компаний Китая, имеющей десятки филиалов не только на территории страны, но и за её пределами, разворачивается, смотря на своего сына, которому уже далеко не шестнадцать, кивает, указывая на стул рядом со столом, – садись. – Его взгляд строгий, ни капли жалости даже для собственного сына. Но молодой наследник не возражает. Его так воспитали. Он не ребёнок. Ребенок в нем умер в тот день, девять лет назад. В тот день, когда все в его жизни изменилось. – Завтра ты отправляешься в Сеул.

– Зачем? – на какую-то долю секунды его выбивают из реальности. Сеул? Почему именно Корея? Отец ведь прекрасно знает... Отец. «Ты должен быть как отец. Ты Чжон.» Непонимание сразу испаряется и парень, с еле скрываемым интересом, смотрит на мужчину.

– Недавно тебе исполнилось двадцать пять, я хочу чтобы ты возглавил нашу компанию за прeделами Китая. – мужчина вертит в руке стакан виски, кубики льда бьются о стеклянные стенки, напоминая его сыну кто он. Он Чжон. Чжон значит как лед. Чжон равно холод. – Возможно, ты ещё молод, но ты достаточно времени пробыл под моим крылом и я более чем уверен, что ты готов. Ты мой сын, я считаю, что лучшей кандидатуры не найти, – в ответ только согласно кивают. – Есть пожелания на счет секретарши?

– Секретаря... – прочищая горло, исправляет младший. Видимо у отца вылетело из головы. О ориентации сына он знал, как и о всех мальчиках на одну ночь, но не смотря на свое недовольство, перечить ему не стал. Его жизнь, пусть спит с кем хочет.

***

Ченлэ смотрит на дом. Дом в котором они жили когда-то, но называть его своим не хочется. Даже находится здесь особого желания нет, все до боли знакомое, напоминающее о прошлом, о Джисоне. Почему они не продали его? Возможно, отец ещё тогда знал, что сыну придётся вернуться. Он открывает дверь в свою комнату. Не изменилось ничего, только полки, когда-то доверху забитые альбомами, сейчас пустуют. Ченлэ как сейчас помнит тот день, когда очнулся. Он не нашел его. Когда-то единственное
сокровище бесследно исчезло. Скетчбука не было. Только спустя несколько дней пришло осознание того, что с ним сделали... Дома напол летело всё. Все рисунки были безжалостно выброшены, но больше всего хотелось выбросить его. Порвать на мелки кусочки каждую страницу и сжечь, наблюдая как тлеет чужой образ. Он не держал в руках карандаш с того самого дня. Больше ни одного рисунка. Ни одного портрета... Вот только черты чужого лица в голову засели и покидать не собираются. Он бы, наверное, даже сейчас смог до мельчайших деталей перенести все на бумагу, вот только... Пак Джисон равно прошлое, Чжон – холод.