Едкая темнота вперилась в глаза и плотно обхватила кожу. Существование освещения на этих улицах иногда игнорируют, от этого путь до дома становился если не опасным, то обязательно интересным: повсюду вырастали убогие столбы, то и дело соблазняющие взгляд иллюзией движения, повороты притягивали крупицы мрака, приводя пространство в движение и заставляя провожать все его точки взглядом. Рука зудела от невозможности сильнее сжать ключи, глаза иссохли от длительного напряжения - смыкать веки было откровенно страшно. Даже ноги предательски подгибались под тяжестью тела, делая каждый шаг все более трудным и невыполнимым. Когда ее кожа поймала уличный сквозняк, идущий из самого тёмного и пустого место района, она только на долю секунды успела притихнуть перед тем, как услышать возню около себя.
Громадная рука, едва различимая в скудном свете, прорезалась из тьмы. Грамотно пришибла хрупкое колено, отчего тело девушки камнем полетело вниз. Она приземлилась на четвереньки и хорошенько содрала колени об асфальт. В метре от неё послышался звук упавших ключей.
Ледяная, грубая рука обожгла кожу лодыжки и рванула назад - положение стало более безнадежным. Макушку обдало морозящим ветерком: будто это не человек вовсе, а что-то неживое, оставленное гнить уже очень давно, и один черт знает, что вдохнуло в него жизнь. Страшнее то, как быстро и бесшумно оно преодолело растояние в 2 метра, чтобы одновременно находиться и сзади, и спереди. Страшно озаряет мысль: оно не одно. Эта мысль жаром накрыла грудь и уши, заставив и без того скачущее сердце разрывать сосуды давлением.
Тем временем ободок из пальцев вцепился в макушку, опуская голову к пыльной и холодной земле; щека дрогнула от попыток освободиться, неудачно шеркнув по мелким камням. Легкие резко вытолкали воздух, чтобы сжаться под ударом - один из них грубо придавил спину ногой. Пинком ее перевернул на бок и задрал юбку, но на бедрах она скукожилась: металлический замок глухо натянулся.
Следующие грубые касания смутно запоминались и чувствовались - страх, пульсирующий в теле, был сильнее физической боли. Злость едва присутствовала: было единственное желание исчезнуть, испариться, чтобы не существовать здесь и сейчас. Девушка все же попыталась согнуть колени и подставить руки, но стоило ей это невероятной боли от трения кожи с асфальтом. Теперь, чтобы опереться, необходимо было обдумать куда и с какой скростью опрокинуть тело в попытке выйти из круга насильников.
Все обернулось для нее куда лучше: с конца улицы донесся низкий лай собак, что моментально растворило в темноте крупные силуэты тел. Через мгновения наступила ржавая тишина, словно все события происходили в пузыре, и он вдруг лопнул, рассеив остатки своего содержимого.
Она сразу же встала и следующие минуты стояла, опершись о ближайшую кирпичную стену. Успокаивала тяжелое и болезненное дыхание, широко раскрыв глаза. До дома оставалось около 3 минут. В трех минутах от собственного дома ее чуть не убили, и если бы не глупая случайность, завтра ее пришлось бы соскребать с тухлой земли.
Тяжко собрав тело в кучку, она летела по улице, с удивительной быстротой обходя столбы и ямки. У дома она достала ключи, которые, кажется, выпали при нападении. Но воспоминание об этом тут же стерлось и звенящие друг о друга они ее совсем не смутили. Сделав последний поворот, девушка отворила невероятно тяжелую дверь и ворвалась в безопасное пространство.
Первым ее взгляд встретило зеркало и чудовищное зрелище в отражении. Когда-то вельветовая юбка едва напоминала кусок тряпки, который не спадал только из-за выпирающей худобы; свитер пропитался всеми мелочам и запахами того угла, лицо сплошь покрыто алой паутинкой с переплетентем вздувшихся вен и царапин. Ее словно скатили лицом с обсыпанной камнями горки. Кожа уже не сияла бледностью - лишь небольшие светлые участки разбавляли пятна остывшей крови и пульсирующих синяков.
Девушка сняла остатки ткани прямо на пороге. Оголенное тело напоминало старый фрукт, обуглившийся и покрывшийся пятнами просроченности. Но усталость стала настолько ощущаемой, что ей было плевать на свой внешний вид. Даже чистая кровать не пробудила чувств совести: встряхнув белое одеяло, она спрятала уродливое, грязное тело и провалилась в глубокий сон.
