Труп лежит под окнами уже вторую неделю.
Тогда же ударили заморозки, поэтому он не воняет, но зрелище малоприятное.
Молли старается не выглядывать в окна с той стороны, где лежит труп, хорошо, то не у парадной, а с другой стороны, где небольшой сквер. Молли старается не думать о нём, как о соседе с шестого этажа, который месяц назад был жизнерадостным и живым человеком.
Труп лежит уже вторую неделю, а телефон молчит полторы.
Телевидение не работает, как и интернет, и Молли чувствует себя запертой в ловушке. Она даже не знает, что произошло, но фильмы ужасов, которые она так любила, научили её, что нельзя покидать дом. Особенно если все средства связи умолкли.
Сначала ей до одури было страшно, и она отчаянно хотела проснуться, кутаясь в одеяло. Но проснуться она так и не смогла. Вокруг царит такая тишина, что от неё звенит в ушах.
Молли не плачет, но в горле стоит горький комок.
Она ничем не отличалась от подавляющего большинства людей. Переехала в эту квартиру четыре года назад, работала, ходила на свидания и мечтала завести кошку, но всё не решалась. Теперь она очень жалела об этом - одиночество давило, наваливалось, вцеплялось костлявыми пальцами ей в горло.
Хорошо, что она всегда закупалась продуктами впрок. И хорошо, что вода пока была. Что делать, когда закончится еда и перестанет течь вода она не представляла. У неё не было оружия, да и страх запрещал ей даже подходить к входной двери.
Ей хватало трупа под окнами.
Тишина окружала её ватным одеялом, а на улицах совершенно никого не было. Даже птицы не пели утром, хотя стояла тёплая погода. У Молли было ощущение, что она попала в какое-то параллельное измерение, где жизнь застыла на одно мгновение, и оно растягивается день ото дня.
Но если время остановилось, то почему разлагается тело соседа?
Молли этого не знала. Она бродила по квартире, рассматривая мебель и безделушки. Ничего интересного. За свою жизнь она даже книг не нажила, предпочитая отдавать дань интернету.
Как и любое дитя двадцать первого века, она верила в технику, и совершенно не ожидала, что может случиться нечто подобное.
Тишина растекалась вокруг, и Молли хотелось кричать от страха и желания услышать, хоть какой-то звук. Но она знала. что этого делать нельзя. Просто нельзя. Мало ли, что прячется в этой звенящей, наполняющей уши тишине.
А потом, спустя три недели, как под окнами появился труп, в её дверь постучали.
***
Страх пробежался мягкими лапами по полу, прыгнул на грудь Молли и вцепился острыми, белыми зубками в её шею. Стук повторился снова, и девушка сжалась в комочек под одеялом, зажмуривая глаза и снова желая отчаянно проснуться от этого кошмара наяву.
И снова наступила тишина.
Прошло три недели, с тех пор, как появился труп, но Молли не была в этом уверена. Она уже не была уверена ни в чём. Стук родил в её сердце животный ужас, хотя это было то, что она так жаждала услышать - присутствие в этом странном мире хоть кого-то живого. А теперь.... нет, она не подойдёт ко входной двери. Пусть лучше останется тишина.
Она слышала биение собственного сердца, звук, с которым кровь бежит по венам, как вращаются глазные яблоки в глазницах, как потрескивают суставы при движении. И больше ничего.
А теперь этот стук... неужели кто-то бродит по этому мертвому дому, прислушивается и услышал её дыхание? Молли прождала ещё около двух часов, после чего осторожно вылезла из под одеяла, не рискуя смотреть в сторону коридора.
Тьма медленно накатывала, и что самое страшное, городские фонари перестали освещать улицы. Когда именно это произошло она не знала, но теперь темнота заполняла окружающее пространство до краев.
Каждый вечер она с замиранием сердца задёргивала шторы и включала свет во всей квартире. И свет был. И сегодня он тоже был, и она почувствовала от этого облегчение.
Прокравшись на кухню, она и там задёрнула шторы, после чего взяла в руки мобильный телефон. Сигнала не было, но ей нужно было не это.
Присев за кухонный стол, она нашла в галерее последнее видео, и в который раз включила его.
С видео на неё смотрел серьезный мужчина лет сорока и говорил те слова, которые она никогда бы не хотела услышать. Много раз её пальцы тянулись к кнопке "удалить", но страх остаться в тишине был сильнее её личных желаний.
Труп перестал разлагаться в конце третьей недели. Он просто застыл, вмерз в клумбу с цветами. А ещё солнце тоже перестало двигаться, застыв высоко в небе.
И тогда Молли начала кричать. Она кричала в распахнутое настежь окно, кричала, выкрикивала проклятия и просьбы, пока не охрипла и не сорвала голос, а после села и просто заплакала, закрывая лицо ладонями. Почему именно с ней это происходит?
Тишина, испуганная резкими звуками заметалась, заперекатывалась по углам, и когда крик перестал звенеть, тишина снова начала растекаться вокруг горькой патокой.
Вместе со вставшим солнцем пришла горечь.
На пятую неделю, как под окнами в палисаднике появился труп, Молли решилась выйти из квартиры.
Пока не вернулся стук.
