Наркотик: Боль На Двоих

Пролог

Лишь один человек видел ту фигуру в зимний вечер. Дрожащую, насквозь замёрзшую от бушующих декабрьских ветров, фигуру женщины.

По очертаниям можно было сказать, что совсем тоненькой и маленькой была та женщина, нет, не женщина, молоденькая девушка, девочка . Была она закутана в толстый платок, тщетно надеясь укрыться от мороза, пробивающегося под кожу.

Путь ее лежал к зданию, из окна которого за ней и наблюдали. Не пугал ее холод и снег, но волновало что-то совершенно другое.

Девушка сжимала, прижимая к сердцу, в своих бледных руках, на костяшках которых места уже не было от ледяных ожогов, маленький свёрток ткани.

У наблюдателя возникали вопросы. Что же делает девочка в такую погоду, в таком месте?

Его опыт, построенный на многолетней работе, говорил, нет кричал, что в руках у женщины ребенок, младенец, который через несколько мгновений станет подкидышем.

Тем временем, незадавщаяся мать остановилась в нескольких шагах от порога здания, где из окон не лилось яркого света, и лишь в одном виднелся слабый свет настольной лампы.

Несколько мгновений, растянувшихся на часы, женщина стояла неприкаяной душой, пока  по ее лицу текли горячие слезы, за секунды превращающиеся на холоде в ледяные.

Все же она оторвала от себя дитя, с нежеланием отрывая от сердца, и сняв с плеч шарф, оголяя свои тёмные волнистые волосы, уложила ребёнка на ступени, укутав поверх тканью.

Перед тем, как быстро убежать и никогда больше не вернуться, она громко постучала в тяжелую дверь.

А стоя у самых ворот, она посмотрела в то самое  единственное окно, где струился свет и взглянула прямо в глаза наблюдателю, стоящей женщине умоляющим взглядом.

Чтобы как мираж скрыться во вьюге.

У порога приюта громко заплакал младенец, брошенный родителями, а единственное, что у него было одеяльце, мамин шарф, запах которого улетучится через пару часов, конверт, где числилось, записанное синими чернилами,  имя подкидыша:

Ричард Томсон.