Хроники великого (нет) китайского дракона

1.

Чонгук всегда был странным омегой, как шептались о нём за спиной. Слишком тихий и слишком неприметный. Нелюдимый, молчаливый, блёклый. Другие омеги носили одежду ярких цветов и вплетали в волосы цветные ленты, а Чонгука только и можно было увидеть в тёмно-синих или чёрных одеждах, будто парень носит по кому-то траур. Не гуляет по улицам города в компании друзей. Не щебечет звонким голосом, пытаясь привлечь внимание свободных альф. Не ведёт праздную жизнь, беззаботно проводя время за играми, пением и танцами. Слишком серьёзный и ответственный. Слишком закрытый, чтобы кому-то понравиться. «Ну и пусть», - думает Чонгук и крепче сжимает пальцы на ручке корзины. Миновав компанию полузнакомых омег, одаривших презрительными взглядами, парень юркает на тихую улочку, скрывающую в себе чайную лавку. Каких только чаёв и трав нет в этом месте. У Чонгука каждый раз глаза разбегаются, как много хочется взять домой, чтобы попробовать. Вот только он не может себе этого позволить. Нет за его спиной богатой и знатной семьи с сыплющимся из рукавов золотом, чтобы позволять себе столь вольные капризы. Поэтому, когда к прилавку выходит пожилая продавщица, знакомая всему рынку, как тётушка Мэй, омега тупит взгляд и одаривает женщину, относящуюся к нему по-матерински тепло, робкой улыбкой. - Опять твой брат с постели не встаёт? - сетует женщина и тут же начинает отмерять порции трав. - Только и заглядываешь, когда беда в ваш дом приходит. Что на этот раз с ним приключилось? - Заработался, - негромко отвечает Чонгук и едва подавляет тяжёлый вздох, не желая загружать своими проблемами постороннего человека. - Не уследил за временем и забыл сделать перерыв. Пришёл домой и тут же слёг с болями в спине. - Вот это кипятком зальёшь, дашь настояться с полчаса и припарки сделаешь. А вот это пусть перед сном выпьет. Да и тебе не помешало бы. Уж прости, дорогуша, но выглядишь ужасно. Бледный весь, и синяки под глазами. Ежели помощь нужна, ты не стесняйся попросить... - Всё хорошо, тётушка Мэй. Спасибо вам за доброту вашу и заботу. Не стоит заставлять брата ждать. Расплатившись и забрав мешочки с травами, Чонгук спешно выскальзывает из лавки и переводит дыхание. Пальцы до боли вцепляются в ручку корзины, и ногти оставляют полумесяцы на мягкой коже. Не то чтобы руки Чонгука никогда не знали работы. Он ведёт хозяйство, заботится о цветах во дворе дома и даже разбил небольшой огород на заднем дворе, окружённом садом, в котором есть мелкий пруд, но кожа его всё равно как молоком с мёдом обласканная. Да и весь он такой. Одно слово - омега. Не женоподобный, но тонкий и изящный, как фарфоровая статуэтка. Волосы длинные, глаза глубокие и чарующие, а губы пухлые. Будет ложью сказать, что никогда на него не заглядывались и никогда не пытались ухаживать, но Чонгук сам всех кавалеров умело отваживал. Не нужны ему прогулки под луной и не нужны пустые заверения в вечной любви. «Всё, что мне нужно, это здоровье для брата. Боги, услышьте меня. Прошу, подарите ему избавление от всех этих мучений», - просит Чонгук, вскидывая взгляд на темнеющее небо. Дорога до дома, находящегося в небольшом поселении за каменными стенами столицы, прямая и чистая. Нет на пути лесных массивов. Нет и шумных быстрых рек. По левую сторону простираются рабочие поля, а по правую - нетронутые, заросшие, полные ярких соцветий луговины. Ветер приносит сладкий свежий аромат, и Чонгук вдыхает его полной грудью. На издёрганную душу ложится долгожданное спокойствие. Омега знает, это ненадолго, но его пути хватит на то, чтобы взять себя в руки и вновь улыбаться брату легко и беззаботно, будто ничего не происходит. Будто не ходит по рыночной толпе многочисленных слухов о тёмном войске, ведомом кровожадным правителем кочевых народов в сторону их земель. Будто не говорят о том, что охрана на границах усилена и покинуть родные земли, как и войти на них, стало невозможным без весомой причины. - Война, война, война, - шепчутся люди вокруг с тенями на лицах и загорающимся страхом в глазах. Легко поверить, что ничего не происходит, когда вокруг благодать. Легко не думать о грядущих кровавых битвах, когда над головой закатное небо, раскрашенное яркими красками, а воздух такой тёплый и свежий. Когда под ногами чистая каменистая дорога, а в тишине плывут отголоски песен возвращающегося домой рабочего люда. Легко. Но Чонгук не может не думать о грядущих тяжких днях, потому что омега. Омега, у которого кроме брата никого нет. Брата, который является альфой и который обязан будет уйти на войну, если будет призыв. «Что я буду делать без него? Как жить? И как он сам справится с нагрузкой в лагере?» - крутится раз за разом в голове. Достигнув поселения, Чонгук бредёт на самую его окраину и отпирает калитку, ступая на плиточную дорожку внутреннего двора. Тут же к нему подбегает ластящийся поскуливающий пёс, которого омега треплет по ушам. Секунду спустя дверь дома отворяется, и на террасу выходит хозяин дома. Заприметив брата, Чонгук тут же забывает о псе и несётся вперёд, чтобы подхватить слабое тело и крепко прижать к себе. - Юнги-хён, не бережёшь себя, - упрекает, отмечая дрожь и тяжёлое дыхание. - Тебе нельзя было вставать. Давай, нужно уложить тебя в постель. Я принёс травы от тётушки Мэй. Заварю их, и тебе станет легче. - Я не могу позволить себе отлёживаться. Не дело это - сваливать все дела в лавке на тебя, - отвечает Юнги, но послушно позволяет вернуть себя в комнату и уложить в постель. - Не дело - вставать с больной спиной, когда нужно дать ей отдохнуть, - припечатывает Чонгук и несётся на кухню, чтобы поскорее заварить чай и травы. Сколько омега себя помнил, они всегда были вдвоём: он и старший брат. Их родители погибли по дороге через горы из-за обвала, оставив сиротами. Поначалу в жизни помогали добрые родственники со стороны отца, но после и их не стало. Всё, что осталось у двух детей, это дом, небольшой материальный запас и лавка отца, в которую пошёл работать Юнги, как только подрос и обучился гончарному делу. Сам Чонгук, как и положено омеге, с раннего детства занимался хозяйством. Все вокруг умилялись трудолюбивому ребёнку, постепенно взрослеющему и превращающемуся в привлекательного юношу. Пророчили счастливую богатую жизнь, красивого жениха и обилие детей в доме. Только Чонгуку никогда этого не нужно было. Единственным альфой, которого он хотел сделать счастливым, всегда был его старший брат: любящий, заботящийся и опекающий. - По городу опять слухи о войне ходят, - сообщает негромко Чонгук, возвратившись с чаем. - Но людям только бы посудачить, верно? С чего бы кочевникам соваться с их степей в горные хребты, что служат нам всем защитой? - Людям всегда мало того, что у них есть. Ежели все степи покорены, нужны новые просторы и новые поля для битв. У нас маленькая империя, но довольно богатая. Уверен, на богатства наши и позарились, - отвечает Юнги и благодарно кивает, принимая чашку с чаем. Чонгук закусывает губу, когда отмечает холод и дрожь чужих рук. Юнги выглядит плохо. Так не раз бывало в прошлом, ведь из-за повреждённой в юношестве спины у альфы частенько бывали проблемы со здоровьем, но каждый новый раз - ножом по сердцу омеги. Мин уже четвёртый день не появляется в лавке, и там заправляет Чонгук. Работа не пыльная, ведь ему не нужно принимать и создавать заказы с нуля, но это всё равно истощает не привыкшего к частому общению с другими людьми парня. Тем более что общение это не всегда приятное, и покупатели не все поголовно улыбчивые и приветливые. - Если начнётся война, будет призыв, - помолчав, всё же шепчет Чонгук и смотрит на старшего брата округлившимися от страха глазами. - Ты уйдёшь, да? На войну... Оставишь меня здесь совсем одного. - Если будет призыв, мне придётся уйти, - мягко улыбается Юнги и тянется к брату, касаясь его щеки ладонью, к которой омега тут же льнёт, обхватывая руку за запястье. - Я - альфа, Чонгук. И я пойду на войну, как велит мне моя природа. Чтобы защитить нашу империю. Чтобы защитить детей, омег и стариков. Чтобы в первую очередь защитить самого дорогого для меня здесь человека - тебя. Это мой долг, как альфы и как старшего брата. Чонгук ничего не отвечает. Лишь прикрывает глаза и поглубже вдыхает запах альфы, всегда действующий на него успокаивающе. Незачем думать о том, что там будет в будущем, которое не обязательно окажется мрачным. Слухи могут оказаться просто слухами, и война обойдёт их стороной. Юнги поправится и снова вернётся в лавку, чтобы создавать и продавать невероятные по своей красоте изделия из глины, пока Чонгук будет носиться по рынку в поисках новых семян для огорода или клумб и привычно терпеть косые взгляды всех вокруг. Может быть, омеге даже удастся уговорить брата завести помимо собаки ещё и кошку, которая своим мурлыканьем будет придавать их вечерам уют. - Припарки, - слабо улыбается Чонгук и поднимается с колен, на которых сидел. - Мне нужно сделать тебе припарки, Юнги-хён. Тогда твоя спина скорее перестанет тревожить болями и ломотой. - Что бы я без тебя делал? - мягко улыбается Юнги, делая глоток душистого горьковатого чая. Чонгук не отвечает. Покидает комнату, и улыбка стекает с его лица. Тяжело вздохнув, омега окидывает взглядом сумрачный внутренний дворик их дома и вновь бредёт на кухню. Юнги-то известно, что будет делать без Чонгука. А вот что сам Чонгук будет делать без старшего брата?