Маска Зорро

Глава 3. Три ночи.

Кухня полнилась ароматами свежего хлеба, дрожжей и вишни. Хлопала дверца духовки, порхала, словно пылинки, мука. Всем детям известно, что такие звуки и манящие запахи появляются лишь в одном случае: готовят вишнёвый пирог. Над большой порцией теста склонялась, вооружённая скалкой, Аглая. Её лицо казалось сосредоточенным, а взор метался от кулинарной книги на тесто и обратно. В кухню то и дело врывались взбалмошные запахом младшие сёстры, а опытная старшая сестра, зная, что будет с её пирогом если позволить детям двинуться чуть ближе к столу, гаркала на них и сурово трясла скалкой.

Перфекционизм в Аглае гласил: «Приготовь его идеально!». Однако лень, в свою очередь, напоминала, что в этот пирог придётся запекать что-то железное, по намёку Арины, от того стараться ей незачем. В ходе этой напряжённой борьбы перфекционизма и лени пришла идея «хорошенько вымыть папину пилу — возможно тогда пирог окажется съедобным», за неё Аглая и зацепилась.

Ещё спустя час запекания идеально помытой пилы в идеальное тесто, беганья детей, вишни и муки в воздухе, пирог был готов!

В это время в школе мимо одной рыжей девушки шла алгебра.
В тот момент, когда в класс вихрем влетела Аглая, эта личность, подперев голову рукой, сидела на задней парте и усердно отшивала в смс очередного бойфренда.

—Здравствуйте, извините за опоздание—выпалил ураган, и не задерживаясь в дверях пронёсся  между рядами к своей задней парте и к своей соседке.

Рыжая сопарточница подняла голову от телефона и окинула смиряющем взглядом Аглаю, уже достающую учебник и тетрадки. Глаза блестели, и в них виделся слегка сумасшедший ветреный порыв к свободе, бегу и движению. Видимо она всё ещё не могла успокоиться после километрового кросса.

—Аглая, опять?!— угрожающе хлопнула ресницами Таня.

Татьяна была девушкой крупного телосложения. От того считалось, что с этой рыжей лучше не спорить, хотя Аглаю со своими ста пятьюдесятью сантиметрами роста, почти на голову ниже, эти предрассудки никогда не смущали.

Длинные, без примесей рыжие волосы ложились на парту и тетрадки, бледные с утра губы застыли в кокетливо-обиженной линии. Правильные черты на крупном лице усеивали веснушки, а глаза были мастерски оформлены чёрными стрелками, что придавало девушке большей суровости.