Герой женского общества

Глава 14

Приходила весна, осторожной солнечной поступью, оглядываясь, будто прося разрешение на своё присутствие, и зима уступала ей, не только на календаре, в погоде и оживающих, набухших почками деревьях, но и в сердцах золотых, отходящих от трагического происшествия. Они были молоды – большинство из них, поэтому круговорот продолжался, толкая их по непреодолимой инерции жизни. Спустя две недели после похорон, Намджун перестал беспрерывно сокрушаться о судьбе, злой участи и потере Хана. Он возвращался на прежние рельсы «дом – работа», начиная осознавать, что жизнь течёт дальше, и ещё может быть счастливой. Столкнувшись в коридорах между кабинетами с Чжихё, дня через четыре после церемонии в храме, он смутно припомнил, что вернул её на работу и так и должно быть; на тот момент сознание его не вынырнуло из горестных размышлений. Радости и восторга, поздравлений с возвращением на работу он не выдал, за что поругал себя несколько дней спустя, когда подкралась оттепель. Но в тот миг в душе было очень скверно. Настолько скверно, что первое время его едва хватало на разговоры с родителями за ужином – тем более что, отец тоже знал Хана, и скорбел не меньше. Едва хватало на свидания с Соа, во время которых он кратко обмолвился, что умер дорогой ему человек, и попросил простить его за то, что так выбит из колеи. Соа разделила его переживания и не требовала никаких знаков внимания, пока он сам не очнулся от накатившей черноты, капюшона смерти, под тень которого попала банда, задетая очередной гибелью в своих рядах. С Джинни Намджун в основном обходился приветствием или ворчанием по какому-нибудь мелкому поводу. Он пока не знал, как с нею быть.

Снег стаял, впереди ожидался сезон пыльных бурь, от которых вся столица оденется в повязки на лицах. Весна прекрасна, но и у неё есть свои минусы и трудности. Намджун пытался нейтрализовать плохое хорошей компанией. Взяв Соа и Джинни в поход по супермаркетам, он гулял в их обществе, балуя своих барышень и оплачивая их покупки. Девушки были знакомы с тех же самых пор, когда Намджун спас Соа, и, вспомнив друг друга, с удовольствием возобновили дружбу. Это кое-как сгладило Намджуну отсутствие торжественного представления родителям. Если сестра дружелюбна с будущей его женой – это тоже отлично. Их щебетание и обсуждение нарядов на манекенах, стоявших в витринах бутиков, отвлекало и умиротворяло. Спокойствие и лёгкая нега расплывались по телу Намджуна, когда он шёл с Соа, держащей его под руку. Его вторая половина – что за чудное ощущение! Правда, они ещё не съехались и не живут вместе, но все их часы, проводимые вдвоём, свидания, такие душевные, милые, тихие. Они ещё ни разу не поругались или не поспорили, даже обсуждая фильм, на который сходили, сошлись во мнении по его поводу. Намджун подумывал после месяца отношений подарить обручальное кольцо и сделать Соа предложение. Зачем тянуть и чего-то ждать? После свадьбы он сразу же купит им отдельную квартиру, и они не будут мешаться ни её семье, ни его. Собственное гнёздышко! Телефонный звонок вывел Рэпмона из мечтаний. Это был Тэхён, сообщивший, что их отряд удачно завершил операцию по отлову группировки, торгующей похищенными в Египте людьми, что они вернулись в Сеул, все живые и целые, и направляются в свою квартирку на передышку.
Намджун положил трубку, обрадованный этому известию – оно всегда радовало, уже на протяжении нескольких лет, - и увидел перед собой Джинни, развернувшуюся к нему лицом и идущую задом по проспекту торгового центра.
- Это был Ви? Они прилетели? – Брат ей кивнул. – И Юнги?
- Ну да.
- Почему он не позвонил мне сразу же? Он всегда звонит сразу! А тут и улетел, вместо звонка прислав смс-ку, и прилетел без оповещения. Что за свинство? – нахмурилась студентка.
- Может, устал, - отвёл взгляд Намджун, но на сторону девушки встала Соа:
- Молодой человек, влюблённый и любящий, разумеется, всегда найдёт время для звонка, и усталость не помешает. Я согласна с Джинни, её парень должен в первую очередь ей сообщить, что прилетел откуда-то.
- Так, дамы, вы тут своей женской логикой нашу мужскую не порочьте, - сводя всё к шутке, перехватил поудобнее Намджун пакеты с покупками сестры и возлюбленной. Джинни сама несла только набор с десятью цветами лака для ногтей, который до того ей понравился, что она не в состоянии была пройти мимо, а теперь и выпустить из рук. В ближайшие вечера ей снова ничего нельзя будет поручить, потому что она будет перекрашивать каждый вечер ногти в новый цвет и на всё отвечать: «Не могу, видишь, ещё не высохли ногти!». Намджун бы понял Шугу, если бы тот захотел расстаться с его сестрой по причине «задолбала», а может, это и было истинной причиной, ждавшей повода поприличнее? Естественно, год назад он не мог знать, что эта кокетливая прелестница – лентяйка и никакущая хозяйка, а присмотревшись резонно отказаться от такого «подарочка». Но нет, Шугу ничего это не смущало, он ни разу не высказал Джинни за то, что она не готовит сама ужины, на которые его приглашает – пользуется маминым мастерством. Его тревожили возможные страдания Джинни в будущем, и он решил её от них оградить. Намджун всё ещё думал, как отнестись к этому решению друга? Понять, отругать, образумить, поддержать? Не вмешиваться?
- Если Юнги думает, что мне самой ему трудно позвонить, то он ошибается! – взявшись за сумочку и открыв её, девушка стала искать там мобильный, а когда, после смятения от внутреннего беспорядка своего переносного багажного отделения, наконец-то нашла его, схватила, как отобранный у врага трофей и отбежала в сторону, набрав своего молодого человека. Тот долго не брал и, лишь когда Джинни закипала от ярости, сонно произнёс: «Алло?». – Ты что, спишь?
- Только-только задремал немного.
- Почему не позвонил, что вы вернулись? – взяла себя в руки Джинни, вдыхая и выдыхая, напоминая себе, что Юнги не в отпуск ездил, не пить с друзьями, а самоотверженно спасать мир, и это достойно уважения, терпения, и многих уступок с её стороны. Если раньше она не стеснялась своих капризов, и даже не задумывалась о них, теперь всё было по-другому.
- Да я вымотался жутко, меня сразу срубило.
- Хочешь, я приеду?
- Джинни, я как выжатый лимон...
- Я не прошу тебя при мне отжиматься или танцевать. Я посижу рядом. Привезти тебе вкусное что-нибудь? – Девушка сделала самую приветливую и любезную интонацию, умудрившись засунуть обиду подальше, и сама прониклась ощущением заботы и желания совершить что-нибудь приятное. Юнги почему-то провалился в паузу, как будто его спросили что-то очень сложное, а после того, как помолчал, вяло и сдержанно произнёс:
- Давай в другой раз? Я хочу выспаться.
- Как хочешь! – вспылила Джинни и, вопреки данному себе обещанию относиться к Юнги с вниманием и пониманием, сбросила звонок, не прощаясь. Вернувшись мрачнее тучи к брату с его девушкой, она уже не радовалась шопингу и погожему дню. Для чего и кого ей обзаводиться новыми вещами, прихорашиваться? До отношений с Шугой она делала это для себя. Ну, как для себя – чтобы нравиться всем мальчикам в целом и иметь возможность понравиться самому-самому. Но теперь, когда хотелось нравиться только ему, а он отказался от свидания, для чего ненужные старания?
- Ну, что там? – предугадывая исход, но играя неосведомлённость, поинтересовался Намджун.
- Ничего, - брякнула Джинни, повесив голову и шаркая ногами. Походка и осанка враз изменились. – Юнги эгоистичная и неблагодарная порося. – У Соа сорвался смешок, за который она тотчас извинилась.
- Прости, но, в самом деле, может он не в настроении? Или какие-то проблемы?
- Мы же встречаемся! Его проблемы – и мои тоже, и я для того у него и есть, чтобы поднимать настроение. Он же всегда меня веселит, когда мне грустно... Эгоистичный болван! – обругала ещё раз Юнги Джинни, но ей не полегчало. Она не видела его почти две недели, скучала, соскучилась. Без него ведь она не гуляла больше ни с кем, подруги сами обзавелись личной жизнью, или вовсе пропали, как Дохи, а в одиночестве оставалось только учиться.
- Так, давайте-ка где-нибудь перекусим, а? Что скажете? – Изображая непосредственность и лёгкость, Намджун призвал всех продолжать уютный вечер втроём.
- Я «за», - кивнула Соа. Джинни ничего не ответила и, увидев лавочки на площадке вокруг фонтана, окруженного кадками с пальмами, пошла к одной из них и тяжело опустилась, уперев локти в колени, а лицо спрятав в ладонях. Голубые волосы тотчас занавесом накрыли всю композицию замершего недовольства и застывшей обиды.