My Obsession

1. Masquerade

Где начало шоу, где конец?

Лицемерием пестрит дворец.

Не имея никаких границ,

Вереницей вьется серость лиц

Король и Шут — Бал лицемеров

11/19/2016

03:57 a.m.

Смерть — это не всегда только кровь, разбросанные внутренности, орудия убийства и грязь. Иногда это целое произведение искусства.

Холодное ноябрьское утро встречало Сент-Луис инеем на пустынных дорогах и ледяным ветром, пробирающим до костей. Ничем не примечательное старое серое здание некогда известного танцевального клуба в столь ранний час оказалось на удивление популярным. Толпа зевак ошивалась у входа, желая узнать причину всеобщего волнения, однако пробраться внутрь им вряд ли бы удалось. Метры желтой ленты преградили проход всем желавшим поглазеть на то, что произошло внутри, а суровые лица офицеров явно не побуждали к необдуманным действиям. Тем не менее, в толпе мелькнула фигура, уверенно пробивая себе быстрым шагом путь к заветной двери. Офицер, попытавшийся преградить дорогу, был остановлен одним резким движением руки. Мужчина застыл в недоумении, переводя взгляд с документа на стоящего перед ним человека, однако все же пропустил незнакомца внутрь, приподняв заветный кусок ленты.

Изнутри помещение было ничуть не лучше, чем снаружи. Некогда темно-бордовая краска ныне приобрела грязно-красный оттенок, то и дело норовя осыпаться со стены на пол. Толстый слой пыли, грязный линолеум и ржавые поручни — все, что осталось от некогда популярного и горячего места. Незнакомец миновал полумрак коридора, направляясь в центральную залу, где и застыл, с интересом осматривая интерьер. А здесь действительно было на что посмотреть. В нос ударил приторный тошнотворный запах разлагающегося тела, но молодой человек, привыкший к подобному, уже не обращал на это внимания, лишь отметив про себя, что тело мертво около суток. Кто бы ни был ответственен за декорации, постарался он на славу.

Среди красных драпировок и тяжелых штор, застыв в танцевальных позах, расположилось с десятка два манекенов в маскарадных костюмах, париках, головных уборах и масках. Однако вся пестрота картины отступала на задний план перед тем, что творилось на сцене, увитой засохшим вьюнком. В самом сердце инсталляции, не обращая внимания на толпу снующих офицеров и криминалистов, застыло две фигуры. Первая, некогда живая, была облачена в пышное алое платье, подол которого украшал изящный черный кант. Корпус ее тела оказался наклонен назад так, что одна рука сжимала в своих тонких пальцах ладонь пластмассового кавалера, вторая же поднята вверх, словно дама не успела завершить танцевальный пируэт. Половину лица скрывала ажурная карнавальная маска, украшенная перьями, которые скреплялись розой такого насыщенного бордового оттенка, что в полумраке она казалась черной.