Слоган: «Умереть можно и красиво».
Сколько бы ты не выстраивал что-то прекрасное и совершенно осмысленное, это все может развалиться в любой момент. В каждую свободную и загруженную секунду твоей жизни, какой бы хреновой или красивой она не была.
...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Восемь лет назад
В известном на весь мир театре Сеула «Пепел» стоял дикий гомон. Голоса различных по статусу, внешности и возрасту людей смешивались во что-то невообразимое. Несложно было понять - это все новая пара танцоров танго закончила своё выступление. Два парня, держась за руки, переплели пальцы и поклонились. Один из них был невысокий шатен с ещё по-детски пухлыми щеками, а другой - парень чуть повыше, но волосы у него были будто дёготь, да и лицо не таким пухлым.
На выступление сбежались все кому не лень: и молодые красивые девушки в активном поиске, и мужчины-богачи под сорок, и счастливые молодые семьи с детьми. Это танго, что исполнили пара танцоров было просто невообразимым.
Вначале прекрасная яркая мелодия расплескалась дрожащими пузырьками воздуха в зале, а затем вышли два танцора. Один из них, тот, что похож был на подростка, был одет в чёрные облегающие штаны, шелковую - шитую на заказ - красную рубашку, две пуговицы которой были расстегнуты, открывая острые ключицы и классические лаковые ботинки на шнурках, в которых удобно танцевать. На другом парне, что был тощим по сравнению с шатеном, был надет чёрный брючный костюм, белая накрахмаленная рубашка, однотонный галстук-бабочка того же цвета и начищенные классические туфли на небольшом каблуке. Главная фишка шоу - глаза одного одного из танцоров накрыты ярко-красной лентой того же материала, что у парня рубашка.
Большинство зрителей в начале были удивлены и возмущены, ведь танго - танец для мужчины и женщины, а не двух мужчин, движения одного из которых были настолько мягкими и плавными, что напоминали изгибы тела женской комплекции. Однако парней не волновали эти возмущённые возгласы, они танцевали так, будто последний раз в своей жизни. Движения отработаны до автоматизма настолько, что они могли отвлекаться на свои мысли, на свои заботы, что роились пчелиным ульем в голове, танцуя как люди, думающие над каждым следующим шагом и вздохом.
