love you to death

люблю тебя до смерти

Лиса простонала, громко, неприлично грязно протянула имя Чонгука, вжимаясь сильнее разгорячёнными бедрами в рельефный торс, крепко обхватывая его ногами. Такой жест ещё больше раззадорил парня, опьяненного чарами рыжеволосой чертовки; он задрал и так бессовестно короткое красное платье с открытой спиной, плотно облегающее подтянутое тело. Он погладил острые выступающие ребра, тонкий, карамельный животик, спускаясь ниже. 

Голову дурманило, сносило башню. Манобан была готова мурчать, взрываться искрами удовольствия прямо здесь, на гребаной кухонной стойке, поэтому она, тяжело дыша, сильнее хваталась за шею парня, случайно впиваясь в мягкую кожу длинными алыми ноготками. Чонгук тихо прошипел, но лишь укусил девушку за вытянутую шею и тонкие, чётко выраженные ключицы, оставляя свою фиолетовую метку, а после зализал раненое место, совсем как щенок, покрывая поцелуями, входя в истошно желающее разрядки тело, извивающееся под его напором, одним рывком, до упора. 

— Блядь, — запрокинув в наслаждении голову, прогнувшись в спине, крикнула девушка, проводя ладонью по загорелому телу парня и обхватывая широкие, накаченные плечи. 

Его нос нежно блуждал по шее в поисках того самого чувствительного места, а бёдра, как бешеные, с каждым толчком сильнее вбивались в податливую плоть, прижимая её к холодной столешнице, выбивая с каждым разом крик, мольбу не прекращать, ни за что не останавливаться. Да, он и не сможет; Чонгук, словно зверь, вцепившийся в жертву, терзающий до последнего вздоха, не намерен отпускать девушку пока не удостоверится, что доставил ей удовольствие, о котором та не скоро забудет, заставляя в накрывших с головой эмоциях стонать только его имя. Мужская рука перемещается на то и дело вздымающийся и опускающийся молочный бугорок, сжимая его, точно до синяков, после играя до кромешной боли, оттягивая затвердевший сосок, затем, как с засосом, мягко целует, переместив руку на другую грудь, также нуждающуюся в ласке, пока этой занимался шершавый язык, доводя девушку до исступления. 

Кнут и пряник — он всегда прекрасно знал, в чем нуждалась Лиса. Чонгук ломал её, а потом опять строил, крошил, собирал воедино, уничтожал, создавал обратно, с любовью, трепетом, словно касался чего-то ценного, важного, желанного. Заставлял кричать, сжимая до боли, а после дарил одуряющее наслаждение, побуждая хотеть его всем существом, до тягучей влажности между ног.