Ты теперь свободен

Jetzt bist Du frei! Jetzt bist Du frei!
Frei von Trauer, Zorn und Bitterkeit,
warum nimmst Du mich nicht mit?

Seelenzorn "Frei"

[Ты теперь свободен! Ты теперь свободен! 
Свободен от печали, гнева и горечи, 
Почему ты не берёшь меня с собой?]

«Его трамвай переехал пополам, половина тела только осталась, а он на руках к людям ползёт, закурить просит. Так дайте ему закурить, обезбольте, не надо его мучить, пытаясь спасти». Милосердие иногда принимает странные формы, милосердие – дать человеку умереть счастливым, если не можешь его спасти. А мы привыкли спасать, делая больно. До сих пор мурашки по спине, до сих пор дыхание сбивается.

Вот такие лекции по реаниматологии нам читали в самом начале пути.

Спустя два года Невидимый впервые написал мне. Вот уже пять лет мы с ним не общались.

Любимый мой город лениво развалился зданиями прошлых эпох и широкими мощёными улицами. Жизнь кипит, будто на медленном огне. Никто не спешит, никто никуда не бегает, поэтому и я на любимой работе на высоком каблуке. Раньше это были пластиковые шлёпки. По молодости или неопытности приходилось бегать. Теперь всё по-венски спокойно.

Здесь ни грустно, ни весело, рождаются детки и смеются мамаши, и рядом с этим тихо соседствует смерть.

Помню, он первый предложил мне выучить немецкий. "Ich liebe Dich", писал он мне в конце каждого письма. Я не в Германии сейчас, я в Австрии.

Возможно, потому, что я не хотела его встречать. Никогда.

Хирургам можно не оперировать своих родственников и друзей – есть такое негласное правило. Слишком большой стресс – резать близкого человека, но стоять рядом, дышать в спину хирурга-оператора вполне возможно. Если не больно и не страшно смотреть на кровь того, кого любишь.

Почему-то, на других врачей это правило не распространяется. Совсем. Я всегда об этом жалела в душе. Жалела, что слишком много знаю, что сразу понимаю, что кто-то вот-вот умрёт. Это тяжёлая ноша, особенно если умирают близкие.

Дежурство с утра не задалось, было много родов с внутривенными наркозами, между плановых кесаревых вклинивались экстренные. Одна эклампсия. Сама виновата – отказалась от медицинской помощи и не принимала препараты. Ещё было много слёз, потому что и отделению недоношенных новорождённых пришлось несладко. А отдувались мы, всегда мы. Если всё плохо, зовите анестезиолога, он поможет.