Нити судьбы.

2.Уилл

Могу признаться честно – я ненавижу утро. Это самое мерзкое время суток, когда на тебя валится тонна обязанностей и потребностей. Это до чертиков бесит. Услышав звук будильника, я жалобно прохрипел, как умирающий лебедь. Просыпаться по утрам всегда было для меня очень сложным занятием. Время -7:30 утра.  Всего-то полчаса до занятий, но я зарывался в подушку с головой как мог. Какой придурок придумал школу? Да еще и так рано? Никогда не любил школу. Все всегда делали вид, что в школе все хорошо. Как будто никто не замечает, как преподаватели доводили некоторых учеников, которые действительно были не промах в их предметах, старались, но были «недостаточно хороши». Но зато спортсменам-олимпийцам, которые за год не открыли книги, гордо рисуем четыре. Прогнившие сверстники, возвышающие себя по поводу достатка и внешних качеств. А еще те девочки, которые странно себя ведут и постоянно вешаются на шею к пай-мальчикам. 
С кислящей миной мне пришлось перебороть себя и подняться с кровати. Устало, я медленно потопал в ванную босыми ногами-лопатами. Я мог не ходить в школу, не употреблять пищу, не ночевать дома, но где бы я, ни был, я никогда не могу не думать о гигиене. Раз уж родился красивым, значит умей ценить свою единственную привилегию как следует. Принять прохладный душ утром – для меня самое лучшее наслаждение. Я мгновенно сигаю в это самое наслаждение. Прохладная вода смывает с меня весь негатив, и я чувствую себя менее злым, чем полминуты назад. Такое облегчение. Трепя волосы лиловым полотенцем, подхожу к едва запотевшему зеркалу.  Я смотрю на себя и вижу нечто. Именно нечто. Мои огромные мешки под глазами, такие огромные, что я думаю, в них скоро можно будет спать. Лицо бледное и безжизненное, как у мертвеца. Часто меня сравнивают с вампиром, но я думаю, что больше похож на трупака. Мама же опровергает все мои мысли об этом и, гордясь, говорит о том какой я Аполлон. Зачесываю еще влажные волосы назад, которые через пару часов вновь будут кудрявыми.
Выхожу из ванны и неторопливо одеваюсь. Моя комната – это моя крепость. Несмотря на слишком мрачную обстановку, мне она кажется очень уютной. Она не особо большая, но мне вполне хватает места. Стены выложены декоративным красным кирпичиком, а пол черным паркетом, которым покрыт серым пушистым ковром. Огромная кровать в серо-черном постельном белье смогла бы вместить человек пять, но я не проверял. Как-то не доводилось. Она стоит у края комнаты, а рядом с ней в стене красуется встроенный раздвижной шкаф с моей не особо стильной одеждой. Над кроватью висят две гитары: одна цвета крови с тонким длинным черным грифом и с металлическим рисунком, а другая черная как сама ночь, уже протертая от моих пальцев. Все детство я восхищался людьми, которые умели играть на гитаре. Было в них что-то волшебное и загадочное. Как ловко они переставляют пальцы, перебегая с одного лада на другой, как своими красивыми голосами поют известные и неизвестные песни. Я засыпал под мамины колыбельные, которые она пела мне на ночь под гитару, и безумно их любил. И на 13 мой день рождения, я получил самый желанный и долгожданный от нее подарок – ее любимую гитару.  Мама учила играть меня часами напролет. И это было единственное любимое мной занятие. Когда я повзрослел, и все мои друзья от меня отвернулись, моим единственным другом оставалась гитара. Она до сих пор стоит в моей комнате на самом почетном месте. Освобождаюсь от воспоминаний, решаю надеть свою любимую белую футболку, и уже почти протертые черные джинсы. Спускаюсь по лестнице и вижу маму. Ее подстриженные под каре каштановые волосы заляпаны чем-то белым, как и лицо. Ровный нос, впалые щеки и даже подбородок запачкан какой-то белой слизью. Перевожу взгляд на ее одежду, и понимаю, что произошло. На ней кухонный клетчатый фартук с небольшим зеленым бантиком посередине. Понятно. Она снова готовила те пончики с белым шоколадом. Видимо что-то пошло не по плану, раз она вся измазалась в этой глазури. Ее смешной вид заставляет меня хохотать.
–Доброе утро мам – говорю я и продолжаю смеяться.
–Доброе утро милый, - она улыбается и тянет мне пакет с чем-то. – Это твой завтрак. Конечно, было бы лучше, если бы ты кушал нормально, как все. Но, ты же упрямый как конь.
Я осторожно беру пакет у нее из рук и кладу в свой рюкзак. Она целует меня в лоб на прощанье, и я ухожу из дома. На улице довольно прохладно и приходится вернуться за рубашкой, иначе я окоченею.