Молодая кровь

Пролог

«Везде в Аду я буду.
Ад - я сам.»
Джон Мильтон. Потерянный рай

Мир играл непривычно яркими красками. Я будто попал в калейдоскоп с буйством самых разных сочных оттенков красного и желтого, которые, могу поспорить, я раньше даже не видел. В какой-то момент, сфокусировав взгляд на ярко-желтом цвете, я почувствовал резкую простреливающую боль где-то в груди и прерывисто выдохнул. Психолог взволнованно посмотрел на меня, схватил ручку и блокнот с низкого кофейного столика, готовясь записывать мои слова.

- Это все ещё беспокоит тебя? - монотонным голосом, на который способен только человек этой профессии, спросил мистер Бин.

Я задумчиво посмотрел в панорамное окно позади скучно-коричневого кресла, на котором восседал психолог. Это был взрослый мужчина, лет шестидесяти, с серыми от старости волосами. От его изучающего взгляда мне всегда становилось не по себе.

Ветер спокойно качал деревья за окном, в некоторой степени отражая состояние моей души.

Я долго молчал, прежде чем тихо, с кивком, сказал:

- Да, иногда. Когда я вижу его, воспоминания словно накатывают и будто съедают изнутри. Не знаю, что с этим делать.

Психолог сдвинул на переносицу уродские очки в черной переправе и внимательно на меня посмотрел.

- Мне казалось мы с тобой избавились от этой проблемы. - произнес он.

Я усмехнулся, откинувшись на спинку серого кожаного дивана. Он противно заскрипел под моим телом.

- Не хочу вас расстраивать, док, но мне от этого не избавиться. Как бы вы не старались, но воспоминания будут мучать меня до конца жизни. - мрачно глядя на психолога, сказал я. - Особенно эти.

- Ты чувствуешь свою вину?

- Да, наверное. - неуверенно произнес я, пожимая плечами. - Бывают дни, когда я жалею, что поступил так, выбрал эту жизнь, которой живу сейчас. Я вспоминаю их лица, слова и фразы в тот день. Вспоминаю ее лицо. И от этих воспоминаний становится чертовски больно. Но потом что-то меняется, я начинаю понимать, что сделал правильный выбор - в этом варианте моей жизни возможностей гораздо больше, чем в той. И в этой я хотя бы проживу на несколько лет больше.

- Что помогает тебе преодолевать эти моменты? - склонив голову, психолог смотрел на меня, как на экспоната музея. Было крайне неприятно. - Я понимаю, мы уже много раз это обсуждали, но мне нужно понять, как бороться с твоими проблемами.

По моему лицу невольно расползлась улыбка. Я понял это лишь тогда, когда словил отражение в самых чистых окнах, которые я только видел в своей жизни.

- Она. Не знаю, что бы я делал без нее. - с благоговением произнес я, проведя рукой по волосам. Они заметно отросли с того дня, как я уехал из Лос-Анджелеса. - Она помогает мне справиться со всем дерьмом, несмотря ни на что. Да, мы иногда ругаемся, но от этого моя любовь к ней становится только сильнее. Она чудесная, и не думаю, что я смогу выразить словами всю благодарность к ней.

- Как думаешь, она смогла бы простить тебя, поступи ты по-другому в ту ночь? - спокойно спросил он.

Я поджал губы, задумчиво уставившись в высокий фикус в углу квадратной комнаты. Серость стен и практически полное отсутствие ярких объектов вгоняло меня в какую-то депрессию.

- Не знаю. Мне очень хочется верить, что да, но я слишком хорошо ее знаю - она бы не простила этого ни мне, ни парням. Если бы мы, конечно, остались живы.

- Ты готов рассказать мне всю историю с самого начала?

Усмехнувшись, я вальяжно раскинулся на диване, сложил руки на животе и весело уставился на психолога.

- Готовьтесь, док. Нас ждёт долгий рассказ.