Грань

Редмонт авеню - это тихая улица, как и остальные в Бэй-Шоре вечером. Все уже пообедали и разбежались по своим комнатам: дети делают уроки или играют в игрушки, а взрослые обычно читают или сверлят взглядом телевизор в просторной гостиной.

Но Ларри Уортону нездоровится. Каждый раз, когда наступает весна, его голову терзают мигрени, отчего он не может уснуть.

В тот апрельский вечер синие тучи заволокли всё небо.

"Гроза", - ругался про себя Ларри, лёжа на большой двуспальной кровати в голубых грязных шортах и такого же цвета ночной рубашке.

"Хреново", - продолжал он, усердно потирая виски и смотря в белесый потолок. Тупая постоянная боль в голове. Она уже сдавала позиции и просто ныла, будто сжигая мосты. По хорошему - поход врачу и дело в шляпе, но только на оплату счетов уходила львиная часть расходов.

В домике Ларри всегда царила тишина, а особенно весной. Даже круглые красные часы, что висели в кухоньке, холостяк останавливал на время хандры.

Его легко путали со спичкой немногочисленные родственники и редкие коллеги. Однако программисту большего и не надо; он работал на дому, писал коды для разных сайтов.

"Нужно ещё выпить", - с этой мыслью Ларри медленно, словно ленивец, присел на кровати и потянулся за бутылкой водки, которая в такие дни всегда сопровождала его. На прикроватной тумбочке, кроме бежевой лампы и полуполной бутылки, покоился обыкновенный гранёный стакан, из которого несло спиртным даже в трезвые дни.

"Эх, Молли, как ты сейчас поживаешь?" - горючая жидкость как по маслу стекала в желудок, а Ларри снова медленно ложился на мягкую, но грязную и потную постель. Воскресенье и это значит, что сегодня немолодой мистер выспится.

"С твоей улыбкой и заботой можно обворожить любого. Даже монашку, которая будет готова на всё, лишь бы встретиться с тобой ещё раз", - глаза Ларри Уортона почти закрылись, как вдруг выкатилась слеза.

"Почему же я променял тебя на выпивку!? Почему!? Ну почему ты меня теперь ненавидишь?" - мужчина почти закрыл глаза. Нега убивала остатки боли.

Он лениво щёлкнул выключатель лампы, которая тускло светила и молила своим видом о срочном ремонте. Последняя искорка света погасла, и первый этаж погрузился во тьму.